Еда была вкусная, после крепкого спиртного по телу быстро разливалось тепло, напряжение спало, и я почувствовала острое удовольствие от моего вызывающего ресторанного одиночества. Мне было хорошо. Было хорошо, потому что сидящие вокруг мужчины посматривали с интересом, хорошо оттого, что если теперь кто-то попробует со мной познакомиться, поинтересуется сначала, как меня зовут, потом, почему одна, а потом, где я учусь или уже работаю, то я скажу, что я врач. Просто врач, и все. Невозможно хорошо оттого, что теперь я, кажется, была совершенно здорова, хотя в последние годы бывали моменты, когда уже и не надеялась на выздоровление. Хорошо оттого, что последние две недели не пила ночные таблетки и впервые за много лет снились простые бессвязные человеческие сны. Хорошо оттого, что Асрян пока не в курсе, а то бы сделала мне лоботомию без наркоза. Были здоровы родители, Катька, было где и на что жить. А самое главное: в моей жизни оказался Славка и кусочек его останется всегда во мне.

Часам к одиннадцати я уже хорошенько набралась, началась зажигательная музыка, и какой-то парень, явно младше меня, пригласил танцевать, потом крепко прижал к себе и кричал что-то довольно смешное прямо в ухо. Танец кончился, и он потащил меня за свой столик. Я оказалась одна в компании трех парней. Все студенты, небрежные, веселые и не замороченные. Потом мой кавалер вызвал такси и без спроса поехал со мной до дома. Еще минут пятнадцать не выпускал из подъезда в попытках сначала прорваться ко мне в квартиру, а потом уже просто хотя бы поцеловать. Я смеялась, конечно же, оставила телефон, кое-как выпуталась из его рук и, воспользовавшись приходом не очень трезвого соседа, создавшего шум в парадной, убежала в лифт.

Я с трудом открыла входную дверь, плохо попадая ключом в замочную скважину, разбросала по прихожей сапоги и пальто, а потом зачем-то подошла к окну на кухне. Парень курил на скамейке у подъезда. Я открыла форточку и назвала номер квартиры…

Выпроводила его только под утро. Дверь закрылась, в спальне все еще было жарко. Аромат «Фаренгейта» на подушке, забытые часы… Потом еще полчаса не могла найти свое белье – нижнюю часть обнаружила висящей на любимой Катькиной диффенбахии.

Я счастлива. Я очень счастливый человек.

На майские погрузились втроем в папины «Жигули»: я, Катерина и котенок. Асрян предлагала поехать одной машиной, но мы отказались: хотелось взять все, что будет нужно на несколько дней, а также воспользоваться моментом и приноровиться к машине. Слава богу, моя бывшая контора не баловала своих сотрудников автоматической коробкой передач, посему процесс смены боевого коня прошел без особых затруднений. Качество продукции российского автопрома компенсировалось папиной аккуратностью в уходе за автомобилем. Так как выехали рано утром, Катька с животиной быстро уснули на заднем сиденье. Я потихоньку тащилась за «Шкодой» асрянского мужа, включила музыку и радовалась пустым дорогам.

Приехали в уже протопленный Иркиным папой дом. Баня дымилась. Мы быстро перетащили вещи и переодели детей, чтобы возиться около костра, изучить все лужи и побродить по берегу подтаявшего озера. После чего мы с Асрян перешли в горизонтальное положение, чем нагло продемонстрировали нежелание участвовать ни в каких делах.

Асрян впала в размышления, как только ее голова прислонилась к большой старой подушке.

– Я, честно сказать, даже не ожидала от вашего Костика такого благородства. Конечно, тут определенное стечение обстоятельств. Думаю, клинике и правда кто-то нужен был для интенсивки. Но не без участия… Рыцарь печального образа, одним словом. Потом… что твой главврач из себя представляет, женат?

– Ирка, прекрати. Не все в жизни сводится к сексу.

– Это ты мне не рассказывай. Дедушка Фрейд еще вполне себе жил, жив и будет жить. Так женат?

– Господи, да ему под полтинник! Жена, двое детей. Счастливый брак без всяких там скелетов в шкафу – такое еще, между прочим, встречается. У тебя уже у самой сознание перекошено. К тебе просто-напросто такие люди не доходят, им мозгоправы не нужны.

– Во-первых, тебе сейчас как раз было бы неплохо иметь в своем шкафу идейного женатика с хорошими материальными возможностями, но без выноса мозгов. Вполне может быть, что это все произошло безо всякой левой мысли. Кто спорит? Хотя знаешь: вот такие вот семейные как раз и в состоянии принять решение о разводе. Хронически гуляющие редко уходят из семьи. Так что учти на всякий случай. А для здоровья кто-то нужен.

– Кто-то уже почти есть.

– Поподробнее с этого места.

– Студента зацепила в кафе. Пошла одна обмывать свое трудоустройство.

– Ну мать, мало тебе половых инфекций.

– Еще ничего не было, если не считать соплей в подъезде. Ну, почти ничего…

– Тогда пусть идет к венерологу, приносит справку – и вперед. Кстати, у тебя уже, по идее, таблетки кончиться должны. Ты за рецептом ходила?

– Угу.

Я заволновалась из-за возможности раскрытия лечебного саботажа, закрыла глаза и постаралась задремать. Через пять минут послышался басистый асрянский храп.

Два дня прошли в полной экзальтации: шашлыки, баня, хорошее красное вино. Дети быстро присоседились к стае соседских отпрысков, дома почти не бывали и приходили грязные, голодные, мокрые, наскоро ели и снова уносились в неизвестном направлении. Слава богу, не было дождя – легкий ветерок, перистые тонкие облачка, и даже периодически выглядывало солнце.

Как я ни старалась укрыться от вопросов, но все присутствующие – старшее поколение Асрян, Сашкины родители и сам Сашка – активно обсуждали мое счастливое возвращение в практическую медицину, так что вопросы мне задавали. От основной темы разговор постоянно уплывал в сторону: говорили о жизненной справедливости, которая хоть иногда, но проглядывает сквозь пелену совершенного безобразия и алогичности, о божьем таланте и призвании, наконец, о высшем долге перед человечеством. На теме жизненной справедливости я вяло пыталась сопротивляться, вспоминая свою первую умершую больную в гинекологии, семью того дипломата, погибшую под колесами пьяного в доску засранца. И вообще, что вернулась в медицину – истинная нелогичность. Мне возразили рассказом про двух лягушек в сметане. Но я никакого масла не взбивала и вытащила счастливый билет совершенно случайно. Асрян после такой реплики подскочила до потолка.

– Нормальный человек должен уметь оценивать свои усилия. Я прекрасно помню, как ты между кормлениями грудью учебники штудировала, чтобы без академки выскочить. Ту же гинекологию помню. Не говоря уже о том, как ты в своей больничке смертоубойной просто жила. Все это, как говорится, в копилочку: и опыт, и знания. Все же есть некоторые положительные подвижки в общественном сознании: люди перестают вешать на окружающих расхожие клише и начинают понимать, что тощая маленькая блондинка может еще и уметь думать.

Я не стала дальше пререкаться и попробовала перейти к другой излюбленной всеми в этом доме теме – асрянские клиенты. Рисовать портреты Ирка умела с большим юмором и очень захватывающе, весьма профессионально оставляя за кадром имена и прочие намеки. Но сменить направление не получилось. Разговор опять вернулся к практической медицине, но теперь под другим углом: поднялась тема гибели государственной медицины, массового бегства врачей из ключевых больниц города. Если же упираешься и продолжаешь служить на благо человечества в ущерб семье и детям, то приходится жертвовать честью белого халата и принимать подачки от пациентов.