мне станком и позвал на веранду, но я смогла выйти из-за сиреней только после того, как он вытерся вафельным полотенцем и натянул футболку.

– Мы пришли за цветами для танца! – крикнула Наташа. – И еще кое за чем!

Вдвоем с Рибоком они побежали на веранду к рукомойнику, закружились у Рината под ногами, толкаясь, опрокинули на пол таз с водой. Все задребезжало, от страха щенок бросился со ступенек вниз и уронил в космеи приемник, тот зашипел, Наташа засмеялась и, глядя через плечо на прижавшего уши щенка, вдавила сломанный клапан.

– Здрасьте, – сказал Ринат.

Я подошла к поредевшей клумбе, поставила шипящий приемник на ступеньку и повторила просьбу Наташи. Космей осталось совсем мало, и чтобы хватило всем девочкам, придется забрать все.

– Не дам ни одного, – сказал Ринат, спускаясь с крыльца. – Если придешь завтра, а еще лучше дня через четыре, тогда да. А сегодня Зосима Пчельник. Сорвем – ужалят.

Наверное, мое лицо выразило неподдельный ужас, поэтому Ринат поспешил успокоить и меня, и облившуюся из рукомойника Наташу:

– Но ради вас я договорюсь с директором бомбидария.

Разогнав руками возмущенных шмелей, он присел перед клумбой и стал передавать мне один за другим сорванные цветы.

– Как же они теперь? – спросила я, стараясь не сбиться со счета. – Ведь никакие другие цветы так не пахнут.

– Космеи не пахнут, – заметил Ринат, – а шмели летят на цвет. В Лехином календаре вычитал, что их запах чувствует только тот, кто влюблен.

– А как же тогда те шмели, что летят на белые?

– Ну, возможно, на белые летят влюбленные шмели.

К перилам подошла Наташа и посмотрела на меня глазами, какими обычно смотрел Пилюлькин на песок в постели.

– Мы не только за цветами сюда пришли, – поспешила сказать я.

Пользуясь тем, что теперь можно было прятать лицо за растущим букетом космей и Ринат не будет видеть, как я краснею от этой просьбы, я подняла цветы повыше и проговорила скороговоркой:

– Мы гадали на гадалке, и выпало, что ты должен подарить мне жвачку, чтобы сбываемость стала больше двух процентов.

Сквозь сетку игольчатых листьев и тонких стеблей я увидела лицо Рината: сжатые губы, поднятые брови и взгляд, умоляющий бросить эти дурацкие гадания. Но прямо над ним стояла Наташа, у которой совсем скоро окажется ее палочка…

– Если сейчас нет, можешь принести на прощальную дискотеку, – быстро добавила я.

Ринат протянул мне последнюю космею с нежелающим расставаться с ней шмелем и уставшим голосом спросил:

– Что, опять?

Другие варианты в Наташиной гадалке были куда хуже, а на то, что ему было жалко ради меня какой-то жвачки, впору было разозлиться. Поэтому, уже не заботясь о том, покраснела я или нет, я села перед ним по-пацански, как сидел обычно Колян, и с таким же дерзким видом сунула ему в лицо букет:

– Пахнут?

– Да, – растерявшись, сказал Ринат.

– Значит, принесешь!

Между накрытыми к обеду столами тетя Люба провезла тележку с огромным чаном. Человек из министерства скривился от грохота и запаха карболки и сел на предложенное место. Нонна Михайловна выбрала столик у окна, но он все равно смотрел не на настоящие березы с гирляндами из флажков, а на те, что были изображены на бракованных обоях.

– Кто их так наклеил? – спросил человек из министерства. – Ведь это неправильно. Они не должны наклоняться в разные стороны. Либо туда, либо сюда. И что там за время года? Так не бывает.

– Бывает, – безучастно сказала Нонна Михайловна. – Если не хотите щи, можете попробовать биточки с луком. – Она пододвинула ему тарелку со вторым блюдом. – Их особенно любят вожатые.

– Я не голоден, – сказал человек из министерства, но без раздражения. Ему действительно никогда не хотелось здесь есть.

Нонна Михайловна убрала с коленей белую накрахмаленную салфетку и поднялась со стула.

– Тогда давайте зайдем в один из корпусов.

Одним из корпусов всегда оказывался третий, но не потому, что четвертый считался невезучим, а второй представлял собой вспученный улей, а лишь потому, что он был первым на их дальнейшем маршруте.

Заходя в прохладный подъезд, кажущийся темным после яркого дневного света, они столкнулись с Мамой. Та заметила, что человек из министерства несет на своих начищенных туфлях песок в только что вымытый коридор, и уже хотела начать свою игру в гляделки, но, посмотрев в эту серую пустоту, капитулировала и отвернулась.

– Мы ненадолго, – успокоила ее Нонна Михайловна.

Она провела человека из министерства в игровую и отошла к окну, чтобы он имел возможность осмотреться.

– Что это? Сыпь? – спросил человек из министерства и указал на приклеенные к зеленым обоям красные круги размером с блюдце.

– Это помидоры, – пояснила Нонна Михайловна. – Дети делают эмблемы своего отряда и прикалывают их к одежде, когда проходят общелагерные мероприятия. Это игровая третьего отряда. Он называется «Веселые помидорки». Может, взглянете на план отрядных мероприятий? Потом мы вряд ли попадем в корпуса – дети будут готовиться к концерту.

Человек из министерства отрицательно покачал головой и стал смотреть в окно, показывая тем самым, что здесь его больше ничего не заинтересовало.

– Тогда, может, выйдем на природу?

В тихий час на столе в игровой Женька разложил цветы, плойки и раскатал на подоконнике ленты-органайзеры с кисточками. Вика тут же вытащила из специального отделения самую большую кисточку и сдула с нее мелкие блестки себе на ладонь.

– Иисусе! Что ты делаешь?!

Женька замахал руками и забрал кисточку. Совсем рядом на стуле висел тренч от Burberry, приготовленный для номера с Шуфутинским. Блестки могли застрять между тончайшими волокнами кашемира и испортить мягкий дымчатый переход от графитового к антрацитово-серому. Женька снял тренч со стула и осторожно передал Аньке. Верхние ноты аромата Light blue невесомым облаком повисли над протертыми матами и еще не украшенными головами девочек.

– Лучше унеси его отсюда. И аккуратнее, там пуговица на хлястике плохо держится, но ее нельзя подшивать, тогда бок сборкой пойдет. И на подоконник не клади, куски краски могут забиться в пух.

– А еще он лунатит по ночам, и на молоко у него аллергия. Женя, это просто пальто.

– Это не просто пальто! Чистая лазурь…

– Жень, ты совсем с реек съехал?

Перешагивая через удлинители, Анька пошла к выходу, но у самой двери отскочила к стене. В игровую вбежал Виталик и чуть не сбил ее с ног. Женька вздрогнул, но тут же выдохнул: выблядон удалось спасти.

– Ленке не в чем умереть! – выложил суть проблемы Виталик и, нагнувшись, схватился за грудь, чтобы отдышаться.

Анька подумала, что за пару минут с выблядоном ничего не случится, и