он нашел некрасивыми и заброшенными. Нонна Михайловна надеялась, что его очарует хотя бы беседка, увитая цветущим вьюном, но там случилась одна неприятность. Без интереса обходя беседку кругом, человек из министерства случайно потревожил земляной бомбидарий, а у шмелей сегодня и так день начался неудачно. Нонна Михайловна предложила вернуться к корпусам и прогуляться до бассейна.

После однодневного похолодания высушенные солнцем тропинки снова звенели под ногами, но идти все равно было почему-то тяжело. На мостике остановились. Здесь можно было опереться о перила и немного отдохнуть. Внизу бежал ручей, под мостом течение усиливалось из-за перепада высоты и крутого поворота русла. Холодные брызги долетали до щиколоток. Это отвлекало.

– А что у вас там? Могила? – спросил человек из министерства и показал на холмик с размокшим кусочком глины и двумя букетиками клевера.

– Это дети играют, – отозвалась Нонна Михайловна. – Для гармоничного развития им необходимо проживать разные эмоции, в том числе грусть и печаль, чтобы, встретившись с ними в более зрелом возрасте, они уже умели с ними справляться.

– Да-а, – протянул человек из министерства. – Очень развивающие у вас игры.

После полдника в четвертый корпус пришел Леха. Ленке нужна была кровать, чтобы в ней достойно умереть, и Женька с Сережей согласились помочь ее донести. Точнее, согласился только Сережа, а Женьку не спрашивали. Кровать взяли из палаты на первом этаже. На ней не было постели, только матрас с узелками и покрывало с рисунком «турецкий огурец». Через узкие двери ее выносили боком. Матрас все время падал, ножки противно царапали перила, Женька ругался.

– А Миша толкается!

Из-под застрявшей в двери кровати выбежала Наташа с клумбой космей на голове и спряталась за куст сирени. Остальные девочки с такими же клумбами на головах уже построились.

Крякнув, Леха дернул на себя железную спинку с набалдашниками, и кровать с треском выскочила из подъезда вместе с куском деревянного косяка.

– Садись сюда, кого толкают, – сказал Леха.

На матрас с узелками запрыгнула Наташа, еще четыре девочки и Маленький Дима. Рядом положили выблядон, русалочьи платья и коробку с волшебными палочками.

– Э, я на такое не подписывался! – Женька ткнул дуофиброй в сторону кровати и на всякий случай отошел подальше. – Она теперь тонну весит.

– А Женя не хочет работать!

– Да там колесики, – сказал Леха, показывая на ножки.

Это оказалась какая-то модернизированная модель на колесиках. Правда, их было всего три, и все три очень маленькие, для того чтобы катать эту конструкцию по асфальту с трещинами, но Леха обошел кровать спереди и приподнял железную спинку.

– Пойдет!

Сзади пристроились Сережа с Женькой, и кровать с чудовищным лязганьем заскрежетала по асфальту, оставляя за собой белые полосы.

– Быстрее! – кричала Наташа и погоняла Леху волшебной палочкой, но возле корпуса Виталика пришлось остановиться. Произошла небольшая авария: одно из трех колес попало в трещину и так в ней и осталось.

– Отдохнем.

Леха тоже сел на кровать. В последние день-два у него постоянно звонил телефон. Все звонки были с работы, на которую нужно было выходить уже послезавтра. Звонил он и сейчас. Леха морщился, шаря в кармане шорт Adadas, потом долго слушал «Алло, салют» O-Zone, но на втором куплете ответил. Несколько фраз про поставки и доставки прозвучали, будто на другом языке.

– Что? – спросил он у всех, кто внимательного слушал этот разговор.

– Ничего, – ответила Анька. – Как же ты без отпуска годами?

Леха посадил на колено Маленького Диму, который совсем утонул под ним в панцирной яме, и принял умный вид: наморщил лоб так, что тот пошел буграми, и посмотрел куда-то вдаль в сторону развевающихся разноцветных юбок. Сейчас он был очень похож на Ильича на бархатном знамени.

– Есть такой старый советский мультик. Про льва Бонифация. Кто смотрел, поднимите руки.

Несколько детей подняли руки.

– Теперь поднимите, кто не смотрел.

Подняли те же и Женька.

– Так вот. Там про циркового льва, который однажды узнал, что у детей бывают каникулы. Ему тоже захотелось на каникулы, и директор цирка отпустил его, чтобы он съездил к бабушке в Африку. Бонифаций подумал, что сейчас все будет в абажуре, что он сможет есть бананы, загорать и купаться. А еще ему очень хотелось поймать золотую рыбку в озере. Но каждый день по дороге к озеру он встречал детей, которые просили его показывать фокусы и цирковые трюки и очень радовались, что он им не отказывает. Бонифаций выступал перед ними до самого последнего дня каникул. И не осуществил свои мечты, но все равно вернулся от бабушки счастливым и отдохнувшим. Даже когда к нему в руки, то есть в лапы, случайно попала золотая рыбка, он выпустил ее обратно, так и не загадав ни одного желания. А теперь – внимание, вопрос: почему?

– Потому что он идиот? – предположил Женька.

– Возможно, – серьезно ответил Леха. – Я бы даже сказал, что идиот он редкостный, но это не главное. Смысл здесь в том, что, когда ты даришь радость, ты не устаешь. Все желания Бонифация исполнились сами по себе, без рыбки. Она оказалась ему не нужна.

Я прислонилась щекой к прохладной железной спинке и закрыла глаза.

– Леша, ты самый замечательный идиот на свете. Я таких идиотов еще не встречала.

Лехе было приятно, но сам он себя не впечатлил. Ему часто задавали вопрос про отдых, поэтому он повторял историю Бонифация разным вожатым из смены в смену, но для него самого она уже потеряла вкус. Однако сегодня мысль пошла дальше.

– А вы знаете, о чем я только что подумал, – сказал он, удивляясь самому у себе. – Этот лев все каникулы веселил детей с помощью ведра, сачка и горсти камешков. У него же больше ничего не было, прямо как у нас: кровать, карандаш и цветок с лужайки.

Вот теперь Леха испытал настоящий катарсис. Лоб разгладился, веки чуть прикрыты, взгляд на закат. Экую мудрость физрук задвинул.

Чтобы засвидетельствовать свое почтение, к нему подошел Сережа и положил руку на могучее плечо. Он тоже посмотрел на закат, который был и не закатом вовсе, потому что только пять вечера, но так красивее.

– Слушай, Леш, – сказал Сережа, – если ты такой умный, объясни мне, почему мы кровать на себе тащим из четвертого корпуса, а не из второго? Он же ближе. Гора-а-аздо.

Лоб снова забугрился.

– Да тьфу-ты! Вот балбес-то, а! Не мог помолчать? Такая история кучерявая.

– А Леша ругается!

Накануне вожатника Леха раскрыл смысл мультика про Бонифация всем. Во втором корпусе он рассказал о нем Маринке, пока та в туалете с заткнутым подолом отстирывала простыни