Потом все четверо пошли в гараж, где обычно стояла машина.Таппенс села за руль. Элберт поместился рядом с ней, а Томми и детектив – назаднем сиденье.

Вскоре они попали в транспортную пробку. Таппенс обернуласьи кивнула. Томми и инспектор открыли дверцу справа и вышли посредиОксфорд-стрит. Через минуту-две Таппенс поехала дальше.

(продолжение)

– Лучше пока не входить в дом, – сказал Димчерч, когда он иТомми быстро свернули на Хейлхем-стрит. – У вас при себе ключ?

Томми кивнул.

– Тогда как насчет того, чтобы перекусить? Еще рано, нонапротив есть ресторанчик. Мы займем столик у окна и сможем все время наблюдатьза домом.

Томми согласился на предложение детектива. Инспектор Димчерчоказался увлекательным собеседником. Большая часть его деятельности касаласьмеждународного шпионажа, и рассказываемые им истории удивляли простодушногослушателя.

Они оставались в ресторанчике до восьми вечера, когдаДимчерч предложил возвращаться.

– Уже достаточно стемнело, сэр, – объяснил он. – Мы сможемнезаметно проскользнуть в дом.

И в самом деле было темно. Они перешли пустынную улицу,быстро огляделись, вошли в дом и поднялись по лестнице. Томми вставил ключ взамочную скважину двери приемной.

Когда он это сделал, ему показалось, будто Димчерч свистнулза его спиной.

– Почему вы свистите? – резко осведомился он.

– Я не свистел, – удивленно отозвался Димчерч. – Мнепоказалось, это вы.

– Но кто-то… – начал Томми, но не успел договорить.

Сильные руки схватили его сзади, и, прежде чем он смогкрикнуть, ему прижали ко рту и носу тряпку, пропитанную чем-то сладким итошнотворным. Томми отчаянно сопротивлялся, но тщетно. Хлороформ делал своедело. У него закружилась голова, пол закачался под ним, и он, задыхаясь,потерял сознание…

Томми с трудом приходил в себя, но чувствовал, что всостоянии мыслить и действовать. Хлороформ почти выветрился. Преступники толькозасунули ему кляп в рот и лишили возможности кричать.

Окончательно придя в сознание, Томми обнаружил, чтополулежит-полусидит, прислоненный к стене в углу своего кабинета. Двое мужчинрылись в ящиках письменного стола и в шкафу, злобно ругаясь.

– Черт побери, начальник, – хриплым голосом сказал болеевысокий. – Мы все перевернули вверх дном. Его здесь нет.

– Должно быть! – рявкнул другой. – При нем его нет, а большеему негде быть.

Говоря, он повернулся, и Томми с изумлением увидел, что этоне кто иной, как инспектор Димчерч. При виде ошеломленного лица Томми онусмехнулся:

– Итак, наш молодой друг пробудился ото сна. Вижу, оннемного удивлен. Но все очень просто. Мы заподозрили, что в Международномдетективном агентстве что-то не так. Я решил выяснить, в чем дело. Если новыймистер Блант – шпион, значит, он будет проявлять подозрительность, поэтому япослал вперед моего старого друга Карла Бауэра, велев ему рассказатьнеправдоподобную историю, стараясь возбудить подозрения. Он так и сделал, азатем на сцену вышел я, представившись другом инспектора Мэрриота, дабы вызватьк себе доверие. Остальное не составило труда.

И он расхохотался.

Томми очень хотелось сказать кое-что, но ему мешал кляп ворту. Ему так же сильно хотелось кое-что сделать, в основном руками и ногами,но, увы, об этом тоже позаботились. Он был крепко связан.

Более всего его удивляла поразительная перемена в стоящемперед ним человеке. В роли инспектора Димчерча он выглядел типичнымангличанином. Сейчас же любой сразу же узнал бы в нем хорошо образованногоиностранца, говорящего по-английски без всякого акцента.

– Коггинс, друг мой, – обратился бывший инспектор к своемузлодейского вида сообщнику, – возьмите вашу дубинку и станьте рядом спленником. Я собираюсь вытащить кляп. Надеюсь, вы понимаете, мой дорогой мистерБлант, что поднять крик было бы с вашей стороны непростительной глупостью?Уверен, что понимаете. Для вашего возраста вы весьма смышленый парень.

Он быстро извлек кляп и шагнул назад.

Томми шевельнул онемевшими челюстями, облизал губы, два разасглотнул и ничего не сказал.

– Поздравляю вас с такой выдержкой, – усмехнулся«инспектор». – Вижу, вы понимаете свое положение. Вам совсем нечего сказать?

– Есть, но это может подождать, – ответил Томми.

– Вот как? Ну а то, что должен сказать я, ждать не может.Где письмо, мистер Блант?

– Не знаю, приятель, – весело отозвался Томми. – У меня егонет. Впрочем, вы это уже знаете. На вашем месте я бы продолжал поиски. Судовольствием посмотрю, как вы и дружище Коггинс играете в холодно-горячо.

Лицо Димчерча приняло угрожающее выражение.

– Вам нравится дерзить, мистер Блант? Видите вон туквадратную коробку? Это маленькое приспособление Коггинса. В ней купорос икандалы, которые можно раскалить до такой степени, что они будут весьмачувствительно обжигать.

Томми печально покачал головой.

– Ошибка в диагнозе, – сказал он. – Таппенс и я неверноохарактеризовали это приключение. Это история не о Косолапом, а о БульдогеДраммонде, а вы неподражаемый Карл Питерсон[9].

– Что за чушь вы порете? – рявкнул Димчерч.

– Вижу, вы незнакомы с классикой, – вздохнул Томми. – Жаль.

– Хватит! Вы сделаете то, что от вас требуют, или мнеприказать Коггинсу доставать свои орудия и приступать к делу?

– Не будьте так нетерпеливы. Конечно, я сделаю то, что выхотите, как только вы скажете, в чем это заключается. Не думаете же вы, что ямечтаю быть разрезанным и поджаренным, как филе камбалы? Я ненавижу боль.

Димчерч бросил на него презрительный взгляд:

– Gott![10] Какие трусы эти англичане!

– Дело не в трусости, а в здравом смысле, приятель. Так чтооставим купорос и перейдем к делу.

– Мне нужно письмо.

– Я уже сказал вам, что у меня его нет.

– Мы это знаем и догадываемся, у кого оно должно находиться.У девушки.