— Марлен! Боже мой, какая неожиданность!

— Миссис Оливер! Как я рада увидеть вас! Наши девушки с умасойдут, когда узнают, что вы заходили к нам.

— Я не уверена, что им следует рассказывать об этом, —смущенно улыбнулась миссис Оливер.

— Ну что вы! Я думаю, они захотят получить Ваш автограф!

— Как вы живете, Марлен?

— Делаю успехи! В самом деле, миссис Оливер. Место здесьхорошее, отношения тоже. В прошлом году мне повысили жалованье, и теперь я вэтом отделе за старшую.

— А как поживает ваша мама? Надеюсь она здорова?

— Да! Она будет рада узнать, что я повстречалась с вами.

— Она живет по-прежнему в доме неподалеку от госпиталя?

— У нас все по-старому. Немного болел папа, даже лежал вбольнице, но теперь все в порядке. А как вы оказались в наших краях? Случайно?

— Я бы не сказала так. Я должна была повидать свою старуюприятельницу, которая живет в этих краях. Да, кстати, — миссис Оливер погляделана свои ручные часики, — Ваша мама сейчас дома? У меня есть немного времени, ямогла бы зайти к ней и перекинуться несколькими словами.

— Мама дома и будет счастлива повидаться с вами. Я бы судовольствием пошла тоже, но мне нельзя надолго отлучаться.

— Мы с вами поболтаем в следующий раз… Я не помню номервашего дома.., кажется, семнадцать? Или у него есть название?

— Он называется «Лорел Коттедж».

— Пойду… Мне приятно было поглядеть на вас, Марлен.

Всунув в сумку ненужную покупку — тюбик губной помады,миссис Оливер поспешно направилась к выходу.

Проехав мимо здания госпиталя, она свернула на довольноузкую улочку, вдоль которой стояли небольшие симпатичные домики. Остановившисьвозле дома под названием «Лорел Коттедж», миссис Оливер вышла из машины ипозвонила в дверь. На пороге появилась худая энергичная женщина лет пятидесяти,лицо которой осветила радостная улыбка.

— Миссис Оливер! — воскликнула она. — Какой приятныйсюрприз! Сколько же лет мы не виделись?

— Много лет! — засмеялась миссис Оливер.

— Входите же, входите! Как я вам рада. Сейчас я приготовлючай…

— Спасибо, дорогая, но я только что пила чай сприятельницей… Так получилось, что я сейчас зашла в аптеку и увидела тамМарлен…

— Марлен очень довольна своей работой. Ее ценят, считают,что она очень энергичная.

— Я рада за нее. А как вы поживаете, миссис Бакл? Выглядитепрекрасно, ничуть не изменились…

— О нет! Поседела, похудела…

— Сегодня у меня удивительный день, миссис Бакл, яповидалась со многими друзьями прежних лет, — входя вслед за хозяйкой внебольшую загроможденную мебелью гостиную, сказала миссис Оливер. — Только чтоя видела миссис Карстерс. Помните Джулию Карстерс?

— Ну, как же! Конечно помню. Она, должно быть, теперь ужесовсем старенькая.

— Увы, это так. Но вполне еще бодрая. Мы поболтали с ней остарых временах: вспомнили эту ужасную историю, которая произошла сРейнвенскрофтами. Я ведь в то время читала лекции в Америке, и вся эта историяпрошла мимо меня.

— Я хорошо помню это дело, — проговорила миссис Бакл,усаживаясь на диван.

— Вы ведь служили у них, если я не ошибаюсь!

— Да. Я приходила к ним три раза в неделю по утрам. Оченьприятные были люди. И сам генерал, и леди — оба люди старой школы.

— И такая трагическая смерть, — печально покачала головоймиссис Оливер. — Вы еще работали у них, когда все это случилось?

— Нет. Моя старая тетя Эмма, почти слепая, заболела, и ядолжна была ухаживать за ней. Поэтому работу мне пришлось бросить. Этослучилось месяца за полтора до трагедии.

— Говорят, они договорились о самоубийстве?

— Я не верю этому, — твердо сказала миссис Бакл. — Они нетакие люди.

— А в то время, когда вы приходили к ним, они были в добромздравии?

— Генерал чувствовал себя нормально, правда, иногда у негопошаливало сердце.

— А леди Рейвенскрофт?

— По-моему, она скучала по тому образу жизни, который онивели за границей. У них здесь, в Англии, было мало близких друзей. И вообще всене так, как в Малайе и других подобных местах. У них там была масса слуг,возможность часто устраивать приемы и коктейли…

— Вы думаете, ей нравились эти приемы?

— Точно я, конечно, не знаю…

— Кто-то говорил мне, что она носила парик.

— О, да! У нее их было несколько, — улыбнулась миссис Бакл.— Очень красивые и очень дорогие. Когда один из них пачкался, она отсылала егов Лондон, там его чистили, делали свежую прическу и присылали обратно. Они быливсе разные. Один, я помню, рыжий, а другой чуть с сединой, весь в кудрях. Оночень к ней шел. Другие были не так хороши, но практичны для плохой погоды.Леди Рейвенскрофт вообще очень заботилась о своей внешности, она тратила массуденег на свои наряды…

— А каковы же причины этой трагедии? Как вы думаете, миссисБакл? — задумчиво спросила Ариадна Оливер. — Говорят, что они были застреленыиз револьвера, который принадлежал генералу…

— У него в доме было два револьвера. Он считал, что длябезопасности дома нужно иметь оружие. Может быть, он был прав. Я помню, однаждыпришел какой-то очень неприятного вида человек и сказал, что хочет поговорить сгенералом, так, как в молодости он служил у него в полку. Генерал принял его,но я думаю, что он показался ему неблагонадежным, и он быстренько выставил еговон.

— Вы полагаете, что их убил кто-то посторонний?

— Я думаю, что да. Ничего другого быть не могло… Мне,например, очень не нравился садовник… У него была дурная репутация, и яслышала, он раньше несколько лет сидел в тюрьме…

— Вы считаете, что убийца — садовник?

— Я всегда так думала. Может быть, я не права, но я не верюрассказам о каких-то скандальных историях с генералом и миссис Рейвенскрофт. Ясчитаю, что разговоры о двойном самоубийстве — глупость. Это сделал кто-то состороны. В то время, хоть и не в такой степени как сейчас, уже были люди,увлекавшиеся идеей насилия. Молодые люди, по существу мальчишки, нажрутсянаркотиков и ведут себя как дикари — об этом сейчас каждый день пишут вгазетах. Убийства, насилия — ужас, что сейчас происходит. Крадут из колясокдетей… Нет, я не верю в самоубийство… Просто почтенная пара вышла на прогулку,а их убили выстрелами в голову!