Ответила Лассава:

— Потенциальных кандидатов масса, начиная с глав корпораций федерального масштаба, занимающихся молекулярной биологией. Наш институт им, как кость в горле.

— И то, верно, — невесело усмехнулся губернатор. — Кому передавать информацию?

Ольга поднялась со стула, подошла к нему и вручила карту памяти:

— Здесь всё необходимое для связи со мной.

* * *

Не спалось. Эта напасть была редкостью. Обычный эволэк. Элан выматывал себя дневными делами, и, упав на кровать, засыпал почти мгновенно, а там, будь, что будет: или оглушительная тишина беспамятства, или красоты миров зазеркалья, или мучительные кошмары, из реализма которых ранним утром тебя вырывает собственный крик.

Третий вариант самый паршивый — просыпаешься весь в поту, разбитый, ничуть не отдохнувший, когда злой, а когда и испуганный. Сны бывают разные. Много лет назад ему приснился кошмар: сосед, которого вся ребятня кликала не иначе как дед Егор, пасечник, говорил с Эланом почти всю ночь. О чём? Толком уже и не вспомнить. Но хорошо запомнилась декорация — помятая легковая машина красного цвета, которую сам хозяин ласково называл «Ишачок», за тяжёлое бремя рабочей лошадки, выпавшее на её долю. Обычно идеально вышколенная, она не только несла следы аварии, но и была вся в крови. А через два дня, после памятного сна, дед Егор и вправду разбился в автомобильной аварии, не на смерть, но очень сильно…

Столь ясные пророчества случались не часто, но многие сны сбывались, хотя в них и хватало двусмысленности: какой-то невидимый шутник показывал картинки в достаточно вольной интерпретации, близкой к неминуемому и недалёкому будущему, но весьма далёкие по содержанию, далёкие настолько, что язык не поворачивался назвать всё это провидческим даром.

Второй вариант был по-своему интересен. Перед взором проплывали неведомые планеты и уж совсем странные формации материи, которые иначе как Местом и назвать-то было трудно. Элан ночи напролёт, а иногда по нескольку суток, бродил по берегам океанов, летал на собственных крыльях среди ватных колонн облаков, купаясь в лучах звезды (а звезды ли?). Тут всё было доступно.

Особенно врезались в память колоссальные пещеры, почему-то раскрывшие чужестранцу тайны подземных путей. Залы и туннели сменяли друг друга бесконечной чередой, заставляя замирать с раскрытым от удивления ртом, созерцая коварную красоту лабиринта. Каменные клыки, насмехаясь над короткой человеческой жизнью, наперебой хвастались бессмертием, ледяные реки шептали о своих дорогах, пробитых в каменных теснинах, никогда не знавших света. Три ночи и два дня в своей постели, под присмотром не на шутку перепугавшихся родителей и врачей, и целая вечность в царстве мрака, холода и воды, спрятанного под толщей земли безымянного Мира. Был ли это Океанес в одном из бесчисленных его проявлений или что-то ещё, он не знал.

Первый вариант был самым желанным подарком скупых на халявные подачки Небес. Ты просто отрубаешься, и в глубоком коматозе, измученный дневным бдением и ночными прогулками по неведомым мирам, истощённый разум, наконец, получает настоящий покой.

Но в этот вечер выключатель не сработал, и команда «отбой» не прозвучала: помучавшись пару часов, эволэк понял, что сегодня не его день, а точнее ночь. День прошёл не в пример удачней — удалось получить в союзники губернатора, дом которого гостеприимно приютил на ночлег всех заговорщиков.

Вид с балкона впечатлял. Аккуратный сад, едва подсвеченный искусственной иллюминацией, сбегал к берегу большого озера, на глади которого спутники планеты, огромными лампами повисшие над горизонтом, уже прочертили две световые дорожки. Тени деревьев прятали тропинки и беседки, и Элану очень хотелось побродить там, в одиночестве, скрыться во мраке хоть на несколько часов, уйдя от мыслей о будущем.

Прошлую ночь он тоже почти не отдыхал — сколько ни пытался бороться с дурацкой привычкой репетировать сам с собой речи для предстоящих важных встреч, а отбросить её не получалось. Это тем более странное занятие, ведь даже в свои зелёные двадцать три года по опыту знал, что разговор с первой же минуты будет протекать не по выстроенному в голове плану! И диалог с губернатором не стал исключением, сплошь состоя из импровизаций, с намёком на управляемость процесса переговоров в целом. Уже успех!

Он вернулся от созерцания красот рукотворной природы к свету монитора своего переносного компьютера, разложенного на манер книги: вертикальная часть — монитор, опорная поверхность была и клавиатурой и дисководом. Были модели посовременней, с голосовым и даже мнемоническим управлением, с элементами искусственного интеллекта, но Элан предпочитал этот вариант для полевых работ, который и в воде не тонет, сохраняя работоспособность даже на глубине до десяти метров.

На экране слитная масса цифр. Письмо от Александры, которое ему вручил отец в памятный вечер знакомства с супругой. Он знал содержание наизусть, но перечитывал снова и снова, как только выдавалось подходящее время.

Элан не мог лгать самому себе, да и не привык так поступать. Очень хотелось её увидеть. Человека, который был не просто коллегой по работе, или каким-то просто знакомым, даже имя которого не всегда вспомнишь. От мысли о том, что родное существо от тебя отделяют сотни световых лет, в горле появлялся колючий ком. Невообразимая пропасть пространства и времени, холодная, безразличная к коротким вспышкам людских судеб, лишь на миг освещающих бесконечную ленту жизни Вселенной, отделила их друг от друга, и, может быть, навсегда.

Хотелось увидеть. Это уже были не обжигающие порывы юности — физическая близость давно отошла на десятое место, если и не дальше, уступив дорогу более важным чувствам, описать которые неуклюжим человеческим языком у него лично не получалось, не поэт ведь. Александра оставалась в его жизни спасительным маяком, а Ольга ещё не могла заменить её полностью, хотя тепло супруги согревало всё сильнее, постепенно вытесняя былые желания.

— Не могу, хоть тресни, прочесть написанное.

Элан остался сидеть, как сидел, не дрогнув ни одним мускулом, не подскочив со стула, хотя Ольга подошла совершенно бесшумно сзади, и вслед за её голосом ласковые руки обвили его шею.

— Диолея как всегда не спит? — усмехнулся эволэк.

Староста Клана Земли — известная полуночница. Для неё глухая пора всегда была временем вдохновения, как будто свет пары лун открывал запечатанные днём каналы, давая доступ к неиссякаемому океану энергии, и она, будучи великолепным художником, предпочитала творить полотна именно в тишине наступившей ночи. А Ольга, жадная до таинств человеческих душ, не могла упустить момента, и не поприсутствовать на священнодействии.

— Как узнал? — девушка всё сильнее прижимала его к себе и прижималась сама.

— От тебя пахнет её духами, — он поймал её ладони, ласково погладил бархатную кожу, поцеловал, чуть касаясь губами.

— Письмо от Саши.

Ольга часто так говорила, не задавая, по сути, вопроса, но желая получить ответ.