– Вообще-то, я хотела позвать Джаспера Лима и его группу, – с достоинством отозвалась та, а Бах словно подавилась воздухом. – Но тогда я бы точно разорила свою семью…

Но я почти сразу забыла про этот разговор. Смотреть на диву, чье выступление было одной большой сказочной иллюзией, куда интереснее. Захватывающе. За простыми наивными жестами я видела долгие годы работы. За мороком, покрывавшим певицу – выступающий на лице и шее настоящий пот. Под капюшоном вокруг правого уха угадывался кафф с фиолетовым камнем, контролирующий ее облик и громкость звучания голоса. Но также я заметила на ней и серьги с похожими камнями, и браслеты на тонких серебряных цепочках на руках и ногах. Боги, да она вся была увешана накопителями, просто чтобы создать эту картинку.

Прежде, чем взять самую высокую ноту, Дивиния широко раскинула руки в стороны, и объемные переливающиеся женские фигуры, выстроившиеся за ней в бесконечную пирамиду, вдруг стали плоскими. Их будто вышили сверкающими нитями на глади настолько прозрачного полотна ткани, что оно было незаметно глазу.

В момент кульминации, когда дива подняла голову высоко вверх, продолжая тянуть голосом невероятно техничное вибратто, силуэты как длинная лента закрутились вокруг нее, а потом взвились под потолок и полетели через зал. Спланировали над столами, как духи Рождества, вызывая восторженный визг Бри и роняя сверкающие снежинки.

Наконец, Дивиния вытянула руку в сторону зрителей, по очереди указывая на каждого сидящего за столом. А ее миражи вернулись к своей создательнице и стали складываться в белую надпись над ее головой: «Счастливого Рождества!» Словно кто-то написал это морозным инеем от руки. Тьма под ногами певицы заморгала по очереди всеми цветами радуги, как электрическая гирлянда, окрашивая и ее саму, и надпись в воздухе. А потом полумрак разорвал резко вспыхнувший свет. Каждая буква начала взрываться и засыпать пол серебряным конфетти.

Дивиния склонилась в легком полупоклоне, а потом с профессиональной улыбкой послала несколько воздушных поцелуев гостям. Я вскочила со своего места, золотистое кресло с красной обивкой скрипнуло, отъезжая в сторону. Не помня себя, я вскрикнула и начала аплодировать, как шальная. Это было какое-то гребаное волшебство! Самое настоящее! Будто посмотрела музыкальный номер из диснеевского мультфильма, только живьем.

Позади меня раздался звонкий переливистый посвист, что было совершенно не по этикету, но почему-то показалось таким душевным. Я обернулась. Свистела Джен, поднявшись со своего места и сложив пальцы у рта. Совершенно залихватски, как бойкая девчонка, воспитанная улицей. Создавая невероятный контраст между ее внешним видом и действиями. Но даже так подруга умудрялась все еще быть грациозной.

Курт тоже сорвался со своего места и начал хлопать, улыбаясь, как ребенок. Постепенно со своих мест поднялись Айрис, Лекс и Мария. А после даже Барбара.

Мне совершенно не хотелось снова занимать место за столом. Это было бы очень скучно и… больно. Снова смотреть в тарелку, думать о том, что может ждать нас в будущем, и вспоминать о планах Вульфа. Мария организовала приезд Дивинии, чтобы развлечь и увидеть наши улыбки. Чтобы все хотя бы на несколько дней стало по-старому.

Дива поклонилась вновь и заговорила, обращаясь ко всему залу:

– Спасибо, это была не самая привычная для меня композиция. Надеюсь, она порадовала тех, кто вырос в Первичном мире. А сейчас я хотела бы продолжить свое выступление.

Она отступила назад, чуть дальше к камину. За ее спиной из пола выросло небольшое возвышение и золоченый трон с резьбой в форме геральдических лилий. Половину спинки и сидения до самого пола драпировала ткань, похожая на гобелен с цветочными узорами. Дивиния присела на самый край, устроилась поудобнее, закинула ногу на ногу и извлекла из воздуха что-то вроде лютни с невероятно широким грифом и огромным количеством струн. Корпус инструмента украшали дополнительные кристаллы-накопители.

За тем, как исполнительница настраивает свой инструмент, я следила неотрывно. Почти кожей чувствовала, насколько ей близко то, что она сейчас делает. Она прикасалась к струнам, к деке и к ладам, будто поглаживала собственного ребенка.

Никто из поднявшихся со своих мест так и не решил снова сесть. Барбара опиралась на руку своего Защитника. Кроу что-то прошептал ей на ухо, но она мягким жестом прервала его, не желая нарушать атмосферу.

Когда под руками дивы, скрывающейся за столькими масками, лютня ожила, я задержала дыхание. Мелодия была плавной и какой-то невероятной теплой. Будто она неотделима как от самой Дивинии, так и от зала, под сводами которого сейчас зазвучала.

Она манила и притягивала, звала за собой… Как пламя свечи во мраке? Нет, я так не думала. Это что-то другое, словно сама суть музыки. А Дивиния была лишь ее живым воплощением.

Вслед за мелодией полился звенящий голос с легкой хрипотцой. На этот раз я не понимала почти ни слова, баллада была на старом англосаксонском наречии. Разве что она напоминала разговор с дорогим человеком или возлюбленным. Или, возможно, признание…

Я стояла не двигаясь. Звучание волшебной лютни накатывало на меня тихими волнами. За ним будто размеренно билось живое сердце. Сперва я даже не почувствовала, как от стола отделились Мария и Лекс. Потом Айрис, Барбара, Кроу и даже дети из-за соседнего стола направились к поющей диве. Делали они это осознанно, или их влек голос женщины, в чьих венах текла кровь суккуба? Не уверена, что даже Дивиния знает ответ на этот вопрос.

Курт сделал шаг вперед, но остановился, когда понял, что я за ним не последовала. Мне хотелось сказать, что все в порядке, и он может не ждать меня, но тут появилась Джен и с самым решительным видом взяла меня за руку, чтобы отвести в сторону. Когда мы отошли на безопасное расстояние, подруга резко выпустила мою руку и развернулась лицом, как будто преграждая путь к выходу из зала.

– На вот, – Микел резко протянула ладонь, на которой лежала кольцо, доставшееся ей во время гадания, – надень! На удачу в амурных делах!

– Чего? – я едва не попятилась назад. – Джен, я его не возьму! Оно твое!

– А я сказала, возьмешь! – она резко схватила мою руку и надела кольцо мне на палец. Палец оказался средним, но уж как есть. – Вернешь, когда посчитаешь нужным.

Я уже открыла было рот, но подруга перебила меня.

– Но не сегодня, поняла?

Снова захотелось заспорить, но она так припечатала меня взглядом, что я закрыла рот, едва слышно фыркнула и обреченно улыбнулась.

Эндрю уже ждал ее у камина, немного позади всей этой сцены, похожей на выступление менестреля в таверне. Он смотрел каким-то замутненным взглядом то в огонь, то на Дивинию. Очевидно, Ричардсу казалось дико сентиментальным, что все хаотично расположились вокруг певицы.

Кто-то находился ближе, кто-то дальше. Донна встала за спиной сына, положив руки ему на плечи, и пальцами выстукивала каждый такт. Рядом с ними стоял и остальной персонал со своими детьми. На последних аккордах Лекс мягко притянул Марию к себе под бок и сначала скромно поцеловал ее в щеку, а потом коснулся и губ.