Дальше я уже не слушала. Гадать на будущее – последнее, чего бы мне хотелось. Хотя остальные оценили развлечение. Айрис выпрямилась и готова была сорваться к Донне за деревянной чашкой, чтобы раньше всех получить заветное. Оживились Мария, Лекс, Курт и даже Джен. Эндрю что-то проворчал себе под нос, но тоже пытался заранее приметить себе напиток. Только мы с Ван Райаном застыли за столом как два изваяния, которым совершенно не нравилась эта идея. И смотрели друг на друга одинаково ошарашено. Потом мой взгляд стал почти умоляющим, а его – недоумевающим и упрямым.

«Ни за что!» – прозвучало в моей голове, словно брошенное в унисон.

Когда на одном и на втором подносе осталось ровно по одной чаше, Драйден лишь коротко отказался со словами: «Благодарю, я воздержусь». А вот меня не только со всех сторон обхаживала Донна, не только уговаривали Айрис и Мария, но и пожирала взглядом Джен. Она-то прекрасно помнила мое обещание веселиться. Я улыбнулась самой жалостливой улыбкой из всех, на которые была способна, и развела руками. Потом повторила все это с Барбарой, стараясь давить на жалость еще сильнее. Она лишь смежила веки и покачала головой.

Через минуту Эндрю глазел на миниатюрный ключик в своей руке, пока стоящая неподалеку мисс Мейер не пояснила, что это к новому дому или возвращению в старый. Пророчество парня не обрадовало. Курт тоже был не очень рад небольшой монетке, которая ему досталась. На дне чашки у Корбин оказалась крупная монета – к богатству.

– Это к удаче? – Лекс показал Марии свою маленькую подковку.

Та помотала головой, немного раздосадованная собственным приобретением.

– Нет, вроде бы к путешествию или смене места.

– А, ну и отлично! Я как раз собирался окончательно уходить из Комитета, – он произнес это с заметным облегчением.

Айрис держала кончиками пальцев медный четырехлистный клевер, но смотрела прямиком на больше всех удивленную Джен. Ей попалось тонкое серебристое кольцо с большим розовым кварцем. Она вглядывалась в его темно-красные прожилки, которые отчего-то напомнили мне вены, опутывающие камень.

Мне вдруг передались ее эмоций. Как стрела они вонзились в мысли и ощущения. Хотя перед праздником я выпила бутылек своего зелья. Подруга чувствовала, что должна радоваться, но было в этом кольце что-то неправильное.

Я перевела взгляд на пустую чашу Барбары, стоящую рядом с ее ладонью. На дне лежали три крупные горошины черного перца. Сердце отчего-то больно сжалось в груди. Мне не понравилось и лицо Кроу, брови которого совсем уж болезненно сошлись на переносице.

– Не волнуйся, это всего лишь к переменам, – тихо и успокаивающе произнесла бабушка, накрывая мою руку своей.

«Но их там три!» – почему-то отчаянно подумала я.

Мне хотелось поднять голову и встретиться взглядом с Драйденом. Может, так я бы смогла успокоиться. Но тут снова заговорила Барбара.

– Кажется, в этом году вышел неплохой улов, разве нет?

Курт торопливо кивнул, и большинство последовало его примеру.

– Но на этом сюрпризы не заканчиваются, правда, Мария? – Барбара заговорщически подмигнула девушке, а та торжественно подняла губок с новой порцией глинтвейна.

Я резко села боком, хотела кое-что спросить у Корбин, но во всем зале потух свет. Кроме очага в древовидном камине. Он выхватывал из темноты нижние ветки высокой ели. Игрушки закачались в полумраке, точно от движения. А потом раздался звук колокольчиков. Медленный и какой-то мультяшный. Как будто механическая музыкальная шкатулка с почти закончившимся заводом заиграла смутно знакомую мелодию.

Вдруг луч света выхватил женскую руку с ярко-красным маникюром. Она медленно повесила на одну из веток золотистый шарик. Поместье на наших глазах становилось сценой. Луч света стал шире, высвечивая фигуру в легкой белой накидке с капюшоном на красной подкладке и с множеством разрезов. Сначала я не могла рассмотреть, где начинается собственно платье, а потом поняла, что накидка это и есть платье. Женщина сидела на вершине деревянной лестницы-стремянки и покачивала ногами в изящных хрустальных туфельках.

Она запела под легкий аккомпанемент колокольчиков. Слишком протяжно и не похоже на оригинал, и я не сразу узнала песню.

I don't want a lot for Christmas

There is just one thing I need

I don't care about the presents

Underneath the Christmas tree[10]

[10] Много ль мне для счастья надо

Получить на Рождество?

И мне не нужны подарки,

Что под ёлку оно несет (англ.)

Но голос нельзя было не узнать… Все такой же глубокий, магический и женственный. Правда, из-за выученного акцента казалось, словно песню Мэрайи[11] поет Селин Дион[12].

[11] Имеется в виду американская певица Мэрайя Кэри.

[12] Известная канадская певица.

I just want you for my own

More than you could ever know

Make my wish come true

All I want for Christmas is…you[13]

[13] Лишь бы я была с тобой,

Знал бы ты, какой ценой,

Это все мечты,

Мне в подарок нужен лишь… ты (англ.)

Это была Дивиния в своем сценическом воплощении. Мягким жестом она поправила выбившуюся из-под капюшона бледно-золотую прядь и, могу поклясться, посмотрела на меня и подмигнула. Все затихло, а через мгновение взорвалось барабанной дробью. Из воздуха появились сияющие ленты, которые сплелись в клавитару[14] с длинным грифом. Клавиши тут же зажили своей жизнью. Певица спрыгнула с приличной высоты, но легко приземлилась на пол. Луч света вокруг нее потух, но теперь светилась она вся и созданный ею инструмент. С каждым тактом за ее спиной возникали новые женские силуэты, в точности копирующие диву. Один такой силуэт подхватил клавитару, у другого в руках показался саксофон, третий придерживал электрогитару, четвертый прямо за спиной певицы уселся за барабанную установку. У них не было лиц, а сами они переливались подобно северному сиянию. Миражи, проекции или даже… тени?

[14] Клавитара (от клавишные + гитара, калька с английского keytar), клавишно-грифовый электромузыкальный инструмент, «наплечный синтезатор» или в просторечии «расчёска» – синтезатор или MIDI-клавиатура гитарного типа.

Все они двигались строго в ритме музыки. А Дивиния складывала руки на груди, протягивала их к слушателям. Ее глаза горели настоящим задором, и так же зажигательно она пела знакомый почти каждому в Первичном мире рождественский хит.

– Даже не хочу знать, сколько ты за это заплатила… – в полутьме прямо посреди музыкальной фразы яростно прошептала Айрис, явно обращаясь к Марии.