Между тем ему предстоит решить серьезную проблему. Вприпаркованной в тумане машине находятся двое — да — один и другой —патрульные; они вооружены пистолетами, в то время как в его распоряжении всеголишь хромированный нож для открывания писем. Ему нужно выманить их изавтомобиля и прикончить, причем как можно тише. Ничего себе задачка; самоенеприятное заключается в том, что он даже не представляет, каким образом сделатьэто.

— Норм, — раздался шепот из его левого кармана. Он погрузилв карман руку и извлек маску. Пустые глазницы быка вперились в негоотсутствующим взглядом, и ухмылка Фердинанда показалась ему многозначительной.При тусклом освещении гирлянды цветов, украшавшие рога маски, вполне моглисойти за отслаивающиеся сгустки крови.

— Что? — переспросил он низким шепотом заговорщика. — Чтотакое?

— Устрой себе сердечный приступ, — прошептал эль торо.

И Норман последовал его совету. Он медленно зашагал потротуару к тому месту, где стояла черно-белая полицейская машина, и частота егошагов уменьшалась по мере приближения к ней: все ближе, все медленнее, ближе,медленнее. Он следил за тем, чтобы его взгляд не отрывался от тротуара,наблюдая за автомобилем периферийным зрением. Они наверняка уже заметили его,даже если в машине сидят салаги — конечно, заметили, ведь это был единственныйдвижущийся в тумане объект, — и он хотел, чтобы они увидели мужчину, глядящегосебе под ноги, с опаской совершающего каждый шаг. Мужчину, который либо пьян,либо болен.

Правая рука его находилась под плащом и массировала левуюсторону груди. Он чувствовал, как зажатый в руке нож для открывания писемпрокалывает маленькие дырочки в рубашке. Приблизившись на достаточное, по егомнению, расстояние к цели, покачнулся — всего один раз, не очень сильно, нозаметно — и остановился. Он стоял в тумане совершенно неподвижно, опустивголову и медленно считая в уме до пяти, не позволяя телу отклоняться больше чемна четверть дюйма в одну или другую сторону. К этому времени их первоевпечатление — что перед ними мистер Пьяная Башка, неуверенно возвращающийсядомой после возлияния в кабачке «Капля росы» — должно уступить место другим предположениям.Но он обязан заставить их выйти из машины. Если ситуация того потребует, он самнаправится к ним, но в этом случае они, скорее всего, прикончат его прежде, чемон что-то успеет сделать.

Он сделал еще три шага, но теперь не в сторону машины, а кближайшему металлическому ограждению перед домом. Схватившись за холодныйвлажный металлический поручень, он замер, тяжело дыша, не поднимая головы,надеясь, что выглядит, как человек, которого схватил сердечный приступ, а некак человек, прячущий за отворотом плаща смертельное оружие.

В тот момент, когда Норман уже было решил, что допустилсерьезную ошибку, дверцы полицейского автомобиля распахнулись. Он не увидел, аскорее услышал это, затем раздался звук, обрадовавший его еще больше; шагиспешащих к нему людей. «Эгей, Роки, к тебе в гости пожаловали копы!» — подумалон и рискнул бросить в их сторону короткий незаметный взгляд. Он должен былрискнуть, ему необходимо знать, далеко ли они находятся друг от друга. Еслиполицейские не рядом, ему придется инсценировать потерю сознания… и в этомсостояла вся ирония. Когда он грохнется на тротуар «в беспамятстве», один изних наверняка бросится назад в машину, чтобы вызвать по рации бригаду скоройпомощи.

Они представляли собой типичную патрульную пару, одинветеран и один салага, у которого молоко на губах не обсохло. Салага показалсяНорману слегка знакомым, как человек, которого мельком видел по телевизору.Впрочем, это не имеет значения. Они двигались рядом, почти плечо к плечу, а вотэто уже очень важно. Это очень хорошо. Удобно.

— Сэр? — окликнул его тот, что слева, старший. — Сэр, вамнездоровится?

— Болит, черт бы его побрал, — выдавил Норман.

— Что болит? — По-прежнему старший. Наступил решающиймомент, еще не момент нанесения главного удара, но уже близко. Старший коп влюбую секунду может приказать напарнику, чтобы тот вызвал скорую помощь, итогда все пропало, но время для удара еще не пришло, они слишком далеко, ещечуть-чуть, самую малость.

Сейчас он чувствовал себя прежним, не таким, как в последниедни, начиная с того момента, когда отправился в экспедицию по розыску жены; егохолодное, трезвое сознание оставалось чистым, он полностью находился здесь,видел и воспринимал все, от капель осевшей на металлических прутьях оградывлаги до грязно-серого голубиного пера, валяющегося рядом с канализационнойрешеткой за смятым бумажным пакетом из-под картофельных чипсов. Он слышалслабое размеренное дыхание обоих полицейских.

— Здесь, — произнес Норман, хватая ртом воздух, Растираягрудь под плащом правой рукой. Острие ножа проткнуло рубашку и впилось в кожу,но он почти не почувствовал боли. — В груди.

— Может, стоит вызвать скорую? — спросил младший, инеожиданно Норман вспомнил, кого тот ему напоминал; Джерри Мэтерса, пацана,исполнявшего роль Бивера из сериала «Положитесь на Бивера». Он смотрел всефильмы сериала, когда их повторяли по одиннадцатому каналу, некоторые по пятьили шесть раз.

Старший коп, однако, отнюдь не походил на Уолли, лопоухогобрата Бивера.

— Подожди-ка секунду, — остановил напарника ветеран и затем— невероятно! — клюнул на инсценировку. — Я сначала сам посмотрю. В армии я былсанитаром.

— Плащ… — запнулся Норман. — Пуговицы… — Краем глаза онследил за Бивером, не выпуская его из поля зрения.

Старший коп сделал еще один шаг к нему. Теперь он оказалсяпрямо перед Норманом. Бивер тоже шагнул вперед. Старший коп расстегнул верхнююпуговицу новоприобретенного плаща Нормана. Затем вторую. Когда он покончил стретьей, Норман безошибочным движением, почти без замаха, всадил ему в горлонож для открывания писем. Кровь потоком хлынула из раны, заливая синюю формуполицейского. В тусклом свете она смахивала на мясную подливку.

Бивер, как выяснилось, не вызвал никаких затруднений. Онзастыл, парализованный ужасом, глядя на старшего, который поднял руку инесколько раз слабо ударил по рукоятке торчавшего из шеи ножа. Он походил начеловека, пытающегося сбросить неприятную пиявку.

— Кгг! — выдавил он. — Экк! Кгг!

Бивер повернулся к Норману. В шоковом состоянии он, похоже,не осознавал причастности Нормана к тому, что произошло с его старшимнапарником, и такая реакция отнюдь не стала для Нормана неожиданностью. Онсталкивался с этим и раньше. Потрясенный и удивленный, младший полицейскийпревратился в испуганного десятилетнего мальчишку; он не просто выглядел, какБивер, он стал им.

— Что-то случилось с Элом! — произнес Бивер. Норман знал ещеодну вещь о Бивере, чей портрет должен в скором времени занять свое место вгородской галерее полицейской славы: салаге казалось, что он орет во всю мощьлегких, хотя на самом деле то, что вырывалось из его горла, нельзя было назватьдаже шепотом. — Что-то случилось с Элом!