1866 год. Очередная кризисная ситуация во владениях Османской империи. Крит объят восстанием с целью изгнания турок и присоединения к Греции. Сербия, Греция и Черногория начинают переговоры о совместной борьбе против Турции. Именно в это неспокойное время управляющий делами Военно-ученого комитета Главного штаба генерал-лейтенант Н. Н. Обручев по заданию военного министра подготовил «Некоторые соображения, касающиеся войны с Турцией» и 22 сентября (4 октября) 1866 г. вместе с сопроводительной запиской представил их Д. А. Милютину.

Спустя десять лет, когда уже новый кризис полыхал на Балканах, в марте 1876 г., сотрудник того же Военно-ученого комитета Главного штаба полковник Н. Д. Артамонов во дворце великого князя Николая Николаевича прочитал для офицеров гвардии и Петербургского военного округа цикл лекций, объединенных одной темой: «Обзор театра войны в Европейской Турции»[774]. В этих лекциях Артамонов развивал основные положения «соображений» Обручева. А через два месяца, в мае 1876 г., Артамонов по поручению Обручева составил записку «О наивыгоднейшем в стратегическом отношении способе действий против турок»[775]. Аналитические материалы Обручева и Артамонова неоднократно рассматривались многими исследователями, поэтому я остановлюсь только на их наиболее важных моментах.

Прежде всего, очевидно стремление Обручева и Артамонова четко определить основные проблемы, ошибки и достижения предыдущих кампаний русской армии против Турции. Особенно тщательному анализу подвергнут опыт этих кампаний в записке Артамонова.

Итог их размышлений сводился к следующему. В открытом бою русская армия почти всегда одерживала верх над турецкой, даже часто уступая ей численно. Неудачи же заявляли о себе тогда, когда русские войска начинали растекаться по турецкой территории и выбивать противника из крупных городов и крепостей. Вместе с этим опыт прошедших войн с Турцией доказывал, что громадный урон русской армии наносила убыль личного состава по болезни. Порой этот урон даже превосходил боевые потери. И происходило это, как писал Артамонов, «не только от санитарной непредусмотрительности, но и, преимущественно, от полного невнимания к элементу времени, т. е. к тому, чтобы не был потерян даже один день на действия второстепенные, не ведущие прямо к самой главной цели — к овладению… важнейшим стратегическим пунктом страны, Константинополем»[776].

Исходя из этих положений, строился основной вывод: «…главной целью войны с турками должно быть овладение Константинополем, а лучший способ действий должен состоять в неуклонном, решительном и, по возможности, быстром (без потери времени) движении к нему»[777].

По замыслам 1866 г. русской армии надлежало сосредоточиться в Румынии и, «прикрывшись со стороны Австрии крупными силами кавалерии», немедленно выйти к наименее защищенным переправам «между Раховом и Систовом». Переправившись через Дунай, «идти безостановочно к Царьграду» — так формулировалась задача армии. «Поэтому и план возможной в близком будущем кампании, — писал Обручев, — должен идти к разрешению одного вопроса: каким образом достигнуть, чтобы в каких-нибудь несколько недель 100-тысячная русская армия очутилась под стенами Константинополя». Характерно то, что выбор переправы у Систова был обусловлен еще и тем, что в этом месте Дунай далеко вдавался в турецкую территорию. Поэтому после переправы на правый берег русские оказывались в точке минимального удаления от турецкой столицы. Таким образом, военное планирование кампании против Турции Обручев подчинял одной важнейшей задаче — скорейшему преодолению русской армией расстояния в 500 км, отделявшего район систовской переправы от Константинополя.

В условиях отсутствия у России военно-морского флота на Черном море действия ее сухопутных войск против Турции оказались бы «до чрезвычайности затруднены». Но, оценивая возможные действия русской армии на Балканах, Обручев утверждал, «что и без флота они могут иметь самый решительный характер»[778].

В 1876 г., развивая «соображения» Обручева, Артамонов писал о том, что Турция не может выставить большой армии, поэтому нет необходимости сильно раздувать силы наступающей на Константинополь русской армии. В то же время ее ударная сила должна быть обеспечена своевременным пополнением личного состава и достаточным снабжением. Задачи же обеспечения тыла, флангов, осады крепостей и т. д. должны выполнять отдельные, специально назначенные для этого войска[779].

Итак, в предстоящей кампании с Турцией все должно было быть подчинено сохранению быстроты и наступательной мощи рвущейся к Константинополю русской армии.

В анализе опыта Русско-турецкой войны 1828–1829 гг., Артамонов соглашался с Г. фон Мольтке. Начальник германского Генерального штаба оценивал кампанию со стороны России как плохо продуманную, подготовленную и осуществленную. Однако «все эти ошибки были выкуплены, и сама кампания была выиграна единственно благодаря превосходным качествам русского солдата».

Но была еще и решительность командующего — генерала И. И. Дибича. В 1829 г. к Адрианополю пришло едва 15–20 тысяч измученных русских солдат. И в этих условиях именно решительность и энергия Дибича в немалой степени способствовали успеху кампании.

«Если в 1829 г., — писал Артамонов, — при недостатке в людях и средствах, решительность Дибича все-таки обусловила успех кампании, то в противность этому, в 1853–1854 гг. при полном достатке и изобилии в средствах, при прекрасной и сильной числом и мужеством армии, нерешительность и отсутствие военной способности в главнокомандующем обусловили безрезультатность 13-месячной кампании в княжествах[780] (с июня 1853 г. по август 1854 г.)»[781].