— Это можно сделать, — кивнула Суслова.

— Но прежде всего — вдова, — напомнил Дронго.

— Вы думаете, она может рассказать вам что-то новое?

— Во всяком случае, нельзя вести расследование, непобеседовав с женой покойного.

— С ней беседовали три раза. Три разных следователя. Выдумаете, она захочет разговаривать в четвертый раз?

— Не уверен. Именно поэтому мне нужна ваша помощь.Необходимо, чтобы она меня приняла и согласилась со мной побеседовать. Совсемне обязательно говорить ей о том, что я четвертый следователь. Или тем болеечастный эксперт, ведущий расследование. Достаточно, если меня представят какжурналиста, собирающего материал про ее покойного мужа. Я еще раз повторяю, чтомне важна не криминальная сторона произошедшего, которую уж трижды выжимали изжены убитого Миронова. Мне нужна психологическая канва событий, настроение еемужа перед убийством. Мне нужны детали, способные восстановить картину егодушевных переживаний. Следователей интересует, кто мог убить Миронова и кому онмог помешать. А мне важно, как он обедал в последние дни, как спал, как общалсяс женой и друзьями. Иногда это говорит гораздо больше о человеке и помогаетрасследованию гораздо лучше, чем десятки допрошенных свидетелей и очевидцев.

— У вас свои методы расследования, — согласилась женщина, —впрочем, вам действительно виднее. Я узнаю, как выйти на вдову покойного ипредставить вас журналистом, собирающим материал об Алексее Миронове. Ксожалению, она не очень жалует журналистов, написавших о ней слишком многовздорных и неприятных статей.

— Вы неплохо подготовлены, — заметил Дронго. — Очевидно, выуже достаточно давно занимаетесь делом Миронова.

— Да, — сказала она, — уже давно. Я понимала, что выдогадаетесь. Мы анализировали все материалы по Миронову, появлявшиеся в нашейпрессе и на телевидении. Мы считали, что это может помочь в расследовании.Поэтому накопили некоторый материал.

— Ваша группа по-прежнему существует?

— Нет. Она была расформирована сразу после смерти генералаМеджидова.

— Кто еще знает о том, что вы работаете со мной? Кромегенерала Потапова?

— Мне не сообщают таких подробностей, — невозмутимо ответилаСуслова.

— Тем не менее вы хотя бы приблизительно знаете илидогадываетесь о точном числе людей, задействованных в нашем расследовании?

— Несколько человек, — сказала, чуть подумав, Суслова. —Два-три человека от силы.

— Теперь давайте обговорим, как мы будем с вами встречаться.Приходить каждый раз сюда не совсем правильно.

— У меня есть мобильный телефон. Вы всегда можете найтименя. Он постоянно включен.

Она произнесла номер. Он кивнул.

— Я его уже запомнил. Но меня интересует нештатная ситуация,если вдруг мы лишимся этой связи. Что делать, если я вдруг не смогу вампозвонить или ваш телефон будет все-таки отключен? — спросил он.

— Приехать сюда. Здесь постоянно дежурит кто-то из нашихсотрудников. Они будут предупреждены о вас, и если вы здесь появитесь, то сразусвяжутся со мной или с генералом Потаповым.

— Кажется, вы предусмотрели все возможности, — кивнулДронго, — кроме одной.

— Какой? — она подняла очки. И тут же снова опустила их,несмотря на поздний вечер. Словно она боялась показывать свои глаза постороннимлюдям.

— Что будет в том случае, если вдруг пропадете не вы, а я?

Она спокойно произнесла:

— Постарайтесь не пропадать. Вас все равно найдут и в этомслучае.

— Возможно. Но при одном условии, что я сам захочуисчезнуть. А если этого захочет кто-нибудь другой?

Темные очки снова смотрели на него, и он не видел ее глаз.Она покачала головой.

— И в этом случае тоже. До свидания, — первой подняласьСуслова, — деньги в коридоре, портфель находится рядом с дверью на столикеоколо телефона. Там пятьдесят тысяч долларов.

— Спасибо. Я думаю, этого вполне хватит. Как насчет моейпросьбы?

— Постараемся все устроить. Когда вы хотите увидеть вдовуМиронова?

— Завтра.

— Мы можем не успеть. Но послезавтра вы ее увидите. Досвидания, — еще раз сказала она, выходя из комнаты.

«Странно, — подумал он после ее ухода, — почему она всевремя носит темные очки? У нее довольно красивые глаза».

Выходя из квартиры, он забрал черный портфель, лежавший настолике. Охранник ничего не сказал, только молча кивнул в знак прощания. Уже наулице Дронго подумал, что она так и не спросила его настоящего имени. Или хотябы имени, под которым он намерен был существовать ближайшие несколько недель.Его бывшая кличка, казалось, намертво прилипла к нему и теперь вполне заменялаего собственное имя.

На следующее утро она позвонила сама.

— Можете встретиться с нужной вам женщиной, — сухо сообщилаона. — Завтра в одиннадцать у нее дома.

— Как мне представиться?

— Вы журналист Эдуард Кузнецов, работающий на итальянскийжурнал. Ровно в одиннадцать она будет вас ждать. — Суслова положила трубку такбыстро, что он не успел ее поблагодарить. Теперь все зависело от первойвстречи.

Осколки от разлетевшейся головы Хозяина брызнули вКапустина, и только тогда он сообразил, что снайпер попал не в живого хозяинаофиса, а в его зеркальное отражение, разбив большое зеркало, висевшее как разнапротив открытого окна. Павел моментально принял решение. Сказалась все ещесохранившаяся неплохая реакция.

Он рванулся к Хозяину и, пока очумевшие охранникисоображали, что именно происходит, сбил его на пол. Через долю секунды втораяпуля просвистела над ними. Снайпер, прятавшийся в соседнем здании, тожесообразил, что попал в зеркало, и выстрелил второй раз. Ему было труднееосознать факт своего промаха. Чем большим профессионалом он был, тем труднееему верилось в то, что человек, в которого он стрелял, все еще стоит на ногах,а его разлетевшаяся голова — всего лишь осколки зеркала.

— Закройте окно! — крикнул Капустин, когда третья пуляударила совсем рядом.

Один из телохранителей рванулся к окну. Но следующая пуляпопала ему прямо в живот и отбросила его к стене. Он упал на ковер, неловкосогнувшись. В этот момент к окну бесстрашно шагнула молодая женщина, с которойКапустин поднимался в лифте. Она стояла чуть сбоку, и снайпер не мог ее видеть.Женщина резко и решительно, словно всегда этим занималась, захлопнула окно. Вприемной наступила тишина.