С первого взгляда бросалось в глаза, что Лизу и Костю связывает не только обучение в консерватории, но и более близкие отношения. Не знаю, о чем они говорили, оставаясь наедине, но я бы дала голову на отсечение, что не о проблемах полифонии.

Эта оригинальная парочка представляла собой разительный контраст с Верой и Корнеем.

Несмотря на то, что Корней был явно гопником и шпаной – наверное, и молчал именно поэтому, а в компании коллег, уверена, вел себя куда более естественно, а Вера заграничной штучкой, девочкой из Шотландии, у них все же была одна общая черта – деньги. И деньги, судя по всему, достаточно большие.

Константин же, как ни старался, не производил впечатления хоть сколько-нибудь состоятельного человека даже для людей, не знавших о его, так сказать, дополнительных заработках на «голубой панели».

А я об этом знала. Поэтому для меня и было удивительно видеть, как нежно и трепетно он относится к Лизе Кургулиной.

Должно быть, современная молодежь как-то умудряется существовать в разных измерениях нашей многослойной жизни, которые не соприкасаются между собой. Умение столь же завидное, сколь и небезопасное.

Хотя, если и не держать в уме Костины левые заработки, все равно рядом с Лизой он смотрелся как-то чужеродно. И дело тут было не в деньгах.

Просто Костя был нормальным парнем, высоким, стройным, подтянутым – спортивного вида, хоть сейчас на обложку рекламного журнала.

А Лиза Кургулина производила впечатление сонной тетери, хронически не высыпающейся царевны, девушки, укушенной мухой цеце. Она вяло передвигала ноги, беспрестанно зевала, терла глаза и, наверное, чтобы хоть как-то возвратить себе бодрость, то и дело покусывала платок.

«Неужели занятия арфой так действуют на человека? – думала я, наблюдая за девушкой. – Или дело тут лишь в темпераменте?»

Компания остановилась возле распахнутой двери мини-маркета. Вера, очевидно, не шутила, когда еще в казино предлагала пить водку из горлышка.

Сейчас младшая из сестер Кургулиных торопила Корнея, который полез за бумажником, и весело потирала руки в предвкушении чудесного развлечения, которое всем нам сейчас предстоит.

– Для этих иностранцев кажется чем-то необычным то, с чем нам приходится иметь дело каждый день, – пробормотал Костя.

Он тоже полез в карман и достал оттуда два червонца. Но его жест никем не был замечен. Костя постоял немного с деньгами в руке и спрятал их обратно – Корней уже вошел в магазин и рассматривал прилавки.

– Каждый день? – поймала я его на слове. – Вообще-то вы не похожи на алкоголика.

Костя засмеялся.

– Да, я почти не пью. Послушайте, а у вас что, сегодня выходной? Или вы тут с нами разгуливаете не просто так? Что-то вынюхиваете?

– Вот-вот, – повела я носом. – Чую. Но вы можете быть спокойны, я умею хранить чужие тайны. Вы понимаете, что я имею в виду. Тем более пока я еще не разобралась, чем тут пахнет.

– Пахнет? Это кому чем, – не без горечи произнес Костя.

Мы стояли чуть в стороне и говорили вполголоса, пока Корней был в магазине, а сестрицы отошли к парапету и о чем-то шептались.

– Для кого – счастливое замужество, а для кого – несчастная любовь, – на полном серьезе произнес Костя. – Да-да, вы не подумайте, что я шучу. У нас с Лизой все очень хорошо, но вместе нам не быть.

– Это почему же?

– Да вы посмотрите на меня и вон на него, – махнул рукой Костя в направлении Корнея. – Неровня мы, вот в чем фишка. А Зоя Сергеевна ох как торопится дочек замуж спихнуть!

– Да, – сочувственно произнесла я. – История, мягко говоря, не оптимистическая. Прямо-таки Ромео и Джульетта. Не Поволжье, а Италия.

– «Финляндия», – произнес Корней, спускаясь с крыльца мини-маркета с бутылкой водки. – Вроде фирма, ебть. Продавец клялся, что не левая.

Судя по выражению лица работника магазина, которое я видела сквозь окно, – Корней в тот момент стоял ко мне спиной, – даже если бы вся водка в магазине была поддельной, то продавец сбегал бы за настоящей – настолько он был испуган, когда демонстрировал Корнею бутылку. Видимо, избранник Веры Кургулиной умел нагнать страху и пользовался этим при любом удобном случае.

Мы прошли еще немного вперед, в совершенно безлюдный отрезок набережной – туда, где она теряла свой парадный вид и заканчивалась длинной полутемной аллеей, ведущей к грязелечебнице.

По осыпавшимся ступенькам мы спустились к воде. Вера стала быстро раздеваться и через минуту была уже в бикини, оказавшемся чистой условностью. Бьюсь об заклад, ее купальник в сложенном виде мог бы уместиться в кулачке годовалого ребенка.

Лиза, наклонившись над водой и поплескав себе в лицо, казалось, немножко ожила. Она стала лениво расстегивать блузку. Мальчики к тому времени уже сняли рубашки и расстегивали пояса.

– Хочется купаться, но у меня нет костюма, – с сожалением произнесла я.

– О-о! – захлопала в ладоши Вера. – Давайте купаться голыми. Поплывем по лунной дорожке! Превратимся в больших рыб!

Корнею эта идея явно не понравилась, и он быстро предложил компромисс.

– Девочки по эту сторону кустов, а мы пойдем туда, – и он указал на высокий кустарник посреди отмели, на которой мы расположились.

Причем «предложил» – это слишком мягко сказано. В его голосе явно чувствовалась интонация приказа. Причем такая, спорить с которой не хотелось.

Итак, нам все же пришлось разделиться. Корней с Костей, сделав по маленькому глотку водки, побрели на свою половину, а мы втроем остались «загорать» одни на круглом плоском камне.

Вера весело плескалась в воде, пыталась далеко заплывать, но, заслышав встревоженные окрики Корнея, немедленно поворачивала обратно.

Лиза же, осторожно зайдя по пояс в воду, дважды присела по шею и, отфыркиваясь, вернулась на берег. Этим и ограничилось все ее купание.

Я сплавала несколько раз вместе с Верой и смогла убедиться, что она находится в хорошей спортивной форме. Видимо, в Шотландии их учили не только тому, как вести себя за столом и вышивать по канве.

Впрочем, как показал один занятный эпизод, девочки за границей не теряли времени и на самообразование в некоторых областях жизни.

Несколько раз с толком приложившись к бутылке, Вера, улучив момент, пока Лиза шла в воду, чтобы ополоснуться, вдруг резко привлекла меня к себе и попыталась поцеловать.

Она была уже как следует под градусом, говорила гораздо меньше, и, видимо, бушевавшая в ней энергия заставляла ее перейти от слов к делу.

– Ты чего? – беззлобно оттолкнула я ее. – У тебя же жених там, за кустами!

Вера лишь пожала плечами.

– Ну и что? – проговорила она, чуть запинаясь. – Мн-не ничто ч-человеческое не чуждо. Если хочешь знать, мы в Эдинбурге только тем и спасались. Ну представь себе закрытый пансион, где три десятка девок друг на друга смотрят пять лет подряд!