– Незаменимый ты человек, Поп, – усмехнулсяЗубков. – Все можешь, все знаешь...

Алюминиевый король вытянул вперед правую перчатку – дляритуального касания. Значица, товарищ олигарх решил скрупулезно блюсти боксерскийритуал.

Ладно. И Карташ стукнул перчаткой о перчатку. А вдобавокАлексей сделал себе заметочку в мысленном блокноте по поводу этого самого Попа.Любопытная фигура.

Явно, что не рядовая шестерка, скорее, валет при короле. Иеще: просится в сей блокнот махонькая такая пометочка – в последней фразеЗубкова сквозила странная полемическая интонация, будто это не что иное, каксоставная часть вечного диалога. А раз есть спор, значит, все-такибарин-олигарх прислушивается к мнению своего подчиненного. Опять же, Карташ незнал, для чего ему могут понадобиться эти наблюдения. Просто откладывал их прозапас, словно белка, которая зарывает про запас в землю грибы и орехи.

– Двенадцать раундов? – спросил Карташ, закусываякапу.

– У нас же с тобой не бой за звание чемпиена мира. Унас с тобой всего лишь простой рейтинговый бой. Поэтому достаточно семи, –вполне серьезно заявил Зубков. И крикнул:

– Эй, там, на нижнем ярусе, Хамид! Долго еще ждатьгонга?!

Тут же прозвучал гонг. Зубков принял левостороннюю стойку идвинулся к противнику. Карташ последовал примеру Зубкова, скопировал егостойку, поскольку тоже левшой не являлся. Но, в отличие от олигарха, остался наместе, поджидая противника.

И дождался.

Зубков провел в общем-то простенькую, но эффективнуюдвухходовку – в корпус и в голову. Карташ чисто рефлекторно блокировал локтемвыпад в корпус, а вот удар в голову пропустил. Как-то не проникся еще Алексейвнезапно свалившейся на него необходимостью упражняться в боксе. Может, оттого,что жизни на кону не стояли. Всего лишь развлекуха, вроде бы так...

Пропущенный удар в голову оказался несильным, с ног не сбил,лишь доставил неприятные ощущения, в частности, зазудела верхняя губа. «Какпить дать распухнет», – подумал Карташ.

– Бокс – это в первую очередь голова, приятель,наставительно проговорил Зубков, отступив на шаг и опустив руки. – Вовторую очередь – ноги. И уж потом кулаки. Усвоишь это, москвич, тогда из тебя,глядишь, и выйдет Костя Цзю.

– У меня другие планы на жизнь, – сказал Карташ,удерживая зубами капу, чтобы та не вылетела изо рта.

– О, у тебя есть еще какие-то собственные планы? Ну,ну... – усмехнулся Зубков, который и вовсе обходился без капы, выдерживаянекий спортсменовский шик, мол, мне любая травма по лампаде, ради этихсомнительных понтов в свое время канадские хоккеисты играли без шлемов, анекоторые футболисты и сегодня играют без щитков и с спущенными гетрами.

Видимо, чтобы внести некоторые коррективы в жизненные планыКарташа, олигарх снова принял стойку и мелким шагом двинулся вперед, совершаякорпусом уклоны влево-вправо. Однако пропущенный удар встряхнул Карташа,настроил на борьбу, и теперь он держал дистанцию под контролем. Правда, Алексейвсе еще не мог избавиться от ощущения, что принимает участие в неком идиотскомбалагане.

Зубков тем временем начал методично долбить Карташафехтовальными выпадами неударной, левой руки (Алексей вспомнил, что подобныеудары на боксерском наречии зовутся «джебами»). Карташ уворачивался, подставлялпод удары перчатки и локти.

Так они и кружили по рингу. Джебы Зубкова нет-нет да идостигали цели.

Большого урона не наносили, но, ежели бы у них шелнатуральный профессиональный бой, то зачетные очки у судей боксер Зубковнабирал бы исправно. Карташ разок попробовал ответить, но олигарх ловко ушел отвыпада и тут же нанес быстрый встречный удар, который пришелся в плечо... иплечо враз отяжелело. Больше Карташ не атаковал, опасаясь нарваться наконтрвыпад. И вдруг почувствовал теплую струйку, стекающую на верхнюю губу.

– Слабый нос, – прокомментировал Зубков. –Ай-ай, с таким носом тяжело придется в профессиональном боксе.

Карташ ощутил, как в нем закипает злость. Злость на этогофигляра, на самого себя, на всю цепочку постигших их неудач, постигших тогда,когда казалось, что все сложилось, все удалось, что они прорвались сквозь всезасады и заслоны и дальше их ждет отдых, только отдых под пальмами, возлеокеанов, в шезлонгах, с коктейлями в загорелых руках. Их подстрелили на взлете,посыпались неудачи, и посыпались в полном согласии с неустаревающими народнымимудростями:

«Беда не приходит одна», «Пришла беда – открывай ворота». Ивот они остались без платины, без чьего-либо покровительства, без будущего,зато оказались в полной власти пресыщенного развлечениями богатого буратины,сумасбродствам которого вынуждены потакать. Как говорится, здравствуй, жопа,Новый год...

– А печень прикрывать не надо! – вдруг выпалилЗубков и всадил справа в неприкрытый корпус Карташа увесистый полукрюк.

– Йо-о! – Алексея согнуло от острой боли в правомбоку. Казалось, печень разорвало изнутри и осколки свинцовой шрапнельюразлетаются, кроша внутренности на своем пути. Карташа согнуло пополам, но напол он не упал, повис на канатах.

«Мухаммед Али, бляха, не охнуть, ни вздохнуть, нипошевелиться».

Откуда-то сверху звучал самодовольный голос Зубкова:

– Это только далекие от бокса люди полагают, что самыйчувствительный удар – в голову. А ты, москвич, сейчас на себе прочувствовал,каково получить в печень. Самый болезненный удар в боксе – в незащищеннуюпечень.

Между прочим, доморощенный рефери по прозвищу Поп мог быоткрывать счет, нокдаун был налицо, но отчего-то не спешил. Думается, не ввидусвоей судейской неопытности. Думается, он дожидается сигнала от своего хозяина,а сигнала все нет. «Может, закончить эту клоунаду, прикинувшисьнокаутированным?» Но что-то подсказало Карташу, что этого делать не стоит, астоит, наоборот, подняться.

Тем более, его, что называется, отпустило, острый приступболи прошел, можно попытаться распрямиться, попробовать вновь утвердиться наногах...

Карташ распрямился, оторвал себя от канатов, принял кое-какбоксерскую стойку. Он снова оказался лицом к лицу с Зубковым.

Противника, который не оправился от потрясения, напрофессиональном ринге принято додавливать, добивать. Однако Зубков заканчиватьбой явно не торопился – его высококупечество еще не наразвлекался. Зубков далКарташу время продышаться, изображая ложные выпады. А вскоре и прозвучал гонг,знаменующий конец первого раунда.

Действительно, алюминиевый олигарх решил скрупулезно соблюдатьвесь ритуал боксерского поединка. Секундант Гоша выставил в угол ринга табурет,на который рухнул Карташ, и, как положено, принялся обмахивать подопечногополотенцем.

Алексей закрыл глаза. Под веками на темном фоне взрывалисьрадужные всполохи и раскачивался колокол. Под монотонные «бум-бум» Карташупришла на ум фраза: «Остап играл в шахматы второй раз в жизни». А АлексейКарташ боксировал впервые в жизни и, честно говоря, большого удовольствия неполучал.