Вдруг раздались звуки возни, звонкий шлепок, сдавленныйвозглас «уй-ой!», какой вырывается при внезапной боли, потом последовалугрожающий выкрик: «Ну, сучка, погоди!», – на этот возглас не кто иная,как Маша ответила тирадой, где из приличных слов были лишь предлоги.

Карташ вскочил на ноги. От резкого движения пошла кругомголова, пришлось опереться о стену.

– Стой здесь, боксер, – Гоша опустил свою корявую,опутанную мышцами лапищу Карташу на плечо, прямо вдавив того в лавку. –Тут мое дело...

Карташ, разумеется, сидеть на лавке не стал, а, борясь стошнотой, пошел проходом между кабинками. Из ближайшей к нему кабинки выскочил,чуть не поскользнувшись на мыльной луже, Гриневский, голый, с намыленнойголовой: «Что за кипеж, начальник?!» А из самой дальней кабинки Гоша ужевыволакивал за грудки парня в спортивных трусах, майке и пляжных шлепанцах.

– Тебе что было сказано, чмо?! Повтори слово в слово!

– Гош, да я ж пошутил просто...

– Глухой?!

– Ну, это-о, – протянул хлопчик в шлепанцах имайке, пожимая плечами и глупо улыбаясь, – сказано было смотреть, чтоб невыходили из кабинок.

Судя по внезапно разгладившемуся лицу, ему вдруг на умпришла удачная отмазка. И он не замедлил выдать ее:

– Показалось, что эта баба там чего-то откручивает.Обязан был проверить.

– Обязан был сказать мне, – проговорил Гоша. -А тыне сказал, коз-зел...

– Думал, проверю и скажу...

– Глубоко проверил?

– Не успел, давай схожу продолжу, – глумливоухмыльнулся хлопец.

– Теперь я продолжу.

После чего Карташ увидел, как работает похожий нанеандертальца Гоша.

Таким, как этот Гоша, не нужно знание приемов, техники бояи, уж тем более, философии единоборств. Все, что нужно таким, как Гоша, –это дотянуться до противника. После чего, как поется в детской песенке, «делайс ним что хошь». С проштрафившимся хлопцем Гоша поступил так: развернул лицом кстене и просто, даже, показалось, несильно толкнул. Хлопец вмазался в стену и,оставляя кровавый след, сполз вниз по белому кафелю. Гоша наклонился, поднялего с пола одной рукой и с легкостью запустил по проходу. Хлопец пролетел мимовсех кабинок – Карташ еле увернулся – и распластался возле последней. Гошанастолько нехотя все это проделал, настолько вполсилы, что невольно возникалвопрос: а что было бы, примени он всю силу, отваленную ему природой... Гошадвинулся обратным путем, остановился возле девушки, которая вышла из своейкабины совершенно голой и без тени смущения, скрестив руки под грудью, сусмешкой смотрела на то, что происходит между душевыми кабинками.

– Ты зайди обратно, не свети, – сказал ей Гоша.

– Боишься возбудиться? – хмыкнула Маша.

– Еще раз вякнешь, овца, сперва сломаю нос ему, –Гоша показал на Карташа, – потом тебе. Пошла обратно.

И сказано сие было столь равнодушно, словно речь шла о колкедров, и сия интонация на Машу подействовала. Фыркнув, она, как и былопопрошено, зашла за салунные дверцы, вернулась под теплые душевые струи.

Гоша подошел к штрафнику. Тот уже поднялся на четвереньки итеперь отплевывался кровавыми сгустками. Вода, текущая из-под кабинки,смешивалась с кровью, и алая жидкость, делаясь все светлее, бежала по белымкафельным плиткам, уходила в слив, прикрытый решеткой.

– Ты чего, Гоша! – поднял голову штрафник. –Чего тебе эта баба!..

– Баба мне боком. А ты, чмо, нарушил приказ, чтонатуральное западло и за что больно наказывают. Короче, пшел к Михалычу, сидипри нем. Вечером бум решать с тобою... Бегом, парашник!

Тон был таков, что штрафник без лишних слов и вопросовбросился вон из душевой комнаты.

– Козлы! – Гоша со злостью двинул ногой позахлопнувшейся входной двери. – Малолетки сраные! К «хозяину» не ходили,баланды не хавали, ни одного понятия на уме. Жизни ни хрена не нюхали, а тудаже! Привыкли все брать на шару.

– Сегодня на бабу позарился, забыв про дело, –завтра сдал всех. Моя бы воля... – Гоша махнул рукой. – Короче, идимойся, боксер, времени мало.

– А мне какая кабина отведена? – спросил Карташ.

– Тебе, как чемпиону, любая.

Гоша говорил серьезно, не шутил. Он вообще, похоже, невладел ремеслом шутки.

– Тады ладно, – сказал Карташ. – Сколько уменя времени?

– У тебя, – Гоша высоко поднял руку и дальшенужного отодвинул рукав спортивной куртки, явно хвастаясь перед москвичомпозолоченными часами «Сейко», – пятнадцать минут на все про все.

«Нападение, похищение, оставление в живых. Затем идиотскийбокс. Теперь душ, какой-то обед, почти человеческое обращение. И какой логикойэто все увязывается?», – такие мысли вертелись в голове Карташа, когда онтолкал салунные дверцы...

Маша повернулась к нему. Не сдержалась, хихикнула:

– Ну и рожа у тебя, Шарапов...

– Меня ты не будешь, надеюсь, хлестать мочалкой полицу?

– Куда уж хлестать, живого места на лице не осталось.Глаза не видно и губы разбиты. Целоваться, наверное, будет больно.

– Придется не целоваться. К счастью, все остальноецело.

Она не сопротивлялась, когда Алексей рывком, грубо развернулее к себе спиной и заставил прогнуться. Вошел в нее резко, яростно, безвсяческих прелюдий и предварительных игр – по-звериному; и она отдалась ему безпротеста и просьб о ласках. Совсем как самка, которую самец выиграл в честномпоединке с соперником... Неясно, сколько прошло времени – может, пять минут,может, все сорок, понятие «время» для Карташа потеряло всякий смысл. Равно каки все остальные понятия. Гоша их не беспокоил. И лишь когда волна оргазма,напоминающая сокрушительный боксерский удар, разве что со знаком «плюс»,сотрясла его тело, он вернулся к реальности. И подумал крешком, если можно таквыразиться, сознания: «А я еще кое на что способен, после такой-то встряски...»Одевались молча, в предбаннике, не изобилующим излишествами: линолеум, шкафчикии лавки. На лавках, взамен изъятой одежды, лежали спортивные костюмы разныхрасцветок и размеров, в целлофановых упаковках. А посередине предбанника былброшен большой полиэтиленовый мешок с кроссовками.

– Спортивный стиль здесь, похоже, возведен вкульт, – негромко сказала Маша, вскрывая уже третий пакет, доставая иразворачивая очередной костюм, на сей раз безукоризненно белый, с адидасовскимлейблом. Растянула в руках куртку и, критически морщась, вертела ее так и эдак.Но и эта одежка чем-то не угодила, Маша потянулась к следующему пакету. В глазаАлексею она не смотрела, и что происходит в трепетной девичьей душе, он никакне мог понять...

Сами Карташ и Гриневский, не привередничая, ограничилисьподбором спортивных клифтов подходящего размера.