Это я вообразил, или папа пообещал, что шелки могут еще и выполнить желание?

  За обедом мы немного поговорили о давлении, под которым находимся. Если бы нам удалось просто убедить прессу, чтобы от нас отстали...хоть немного.

  Папа кивнул. Но он чувствовал, что очень важно напомнить нам...

  - Да-да, папа. Мы знаем. Не читать прессу.

  На следующий день мы устроили чаепитие, атмосфера благодушия сохранялась. Мы смеялись, говорили о разных вещах, но тут в комнату ворвался папин дворецкий с телефонным аппаратом.

  - Ваше Королевское Высочество, Ее Величество на связи.

  Папа напрягся.

  - Да-да.

  Протянул руку к телефону.

  - Простите, сэр, но она звонит герцогине.

  - О.

  Мы остолбенели. Мег нерешительно протянула руку к телефону.

  Кажется, бабушка позвонила, чтобы поговорить об отце Мег. Это была реакция на письмо, которое ей написала Мег с просьбой о совете и помощи. Мег писала, что не знает, как заставить журналистов перестать брать у него интервью и обманом заставлять говорить ужасные вещи. Бабушка посоветовала Мег забыть про журналистов, проведать отца и попытаться вправить ему мозги.

  Мег объяснила, что он живет в городке на мексиканской границе, и она не знает, как выбраться незаметно из аэропорта и пробраться мимо журналистов, окруживших его дом, потом - по городку, а потом - обратно. Как пробраться рнезаметно и безопасно.

  Бабушка признала, что этот план повлечет за собой много проблем.

  - В таком случае, может быть, написать ему письмо?

  Папа согласился. Прекрасная идея.

  53.

  Мы с Мег пошли на пляж перед замком. Прохладный день, но солнце светило ярко.

  Мы стояли на скалах и смотрели на море. Посреди шелковистых островов морских водорослей мы увидели...нечто.

  Голова.

  Пара проникновенных глаз.

  - Смотри! Тюлень!

  Голова то появлялась, то исчезала. Глаза определенно смотрели на нас.

  - Смотри! Еще один!

  Следуя папиному совету, я побежал к кромке воды и начал им петь. Исполнил для них серенаду.

  - Аруууу.

  Никакого ответа.

  Мег присоединилась ко мне, спела для них, и, конечно же, они спели в ответ.

  Я подумал: «Она действительно волшебная. Даже тюлени ее знают».

  Вдруг из воды высунулось множество голов, они пели для нее.

  - Аруууу.

  Тюленья опера.

  Возможно, глупое суеверие, но мне было всё равно. Я счел это благим знамением. Разделся, прыгнул в воду и поплыл к ним.

  Потом папин начальник охраны-австралиец пришел в ужас. Он сказал нам, что это крайне плохая идея, еще более неблагоразумно, чем плавать сломя голову в самых темных водах Окаванго. Эта часть побережья Шотландии кишит косатками, и петь тюленям - всё равно что вызывать их на кровавую погибель.

  Я покачал головой.

  Подумал, что это была столь очаровательная сказка.

  Как она так быстро стала такой мрачной?

  54.

  У Мег задержка.

  Мы купили два теста на беременность, один - запасной, она взяла их в ванную коттеджа «Ноттингем».

  Я лежал на нашей кровати, ждал, когда она выйдет, и...уснул.

  Когда проснулся, Мег лежала рядом со мной.

  - Что там? Это...?

  Она ответила, что не смотрела. Ждала, пока я проснусь.

  Тесты лежали на прикроватной тумбочке. Я там хранил лишь несколько вещей, среди них - голубая шкатулка с волосами матери. Подумал: «Да, отлично. Посмотрим, что мама может сделать в этой ситуации».

  Я взял тесты и заглянул в их оконца.

  Голубой.

  Голубой, ярко-голубой. Оба.

  Голубой значит...младенец.

  - О, вау.

  - Прекрасно.

  - Да, прекрасно.

  Мы обнялись и поцеловались.

  Я положил тесты обратно на прикроватную тумбочку.

  Подумал: «Спасибо, Шелки».

  Подумал: «Спасибо, мамочка».

  55.

  Ойджи собралась выйти замуж за Джека, мы были безумно счастливы за нее и за себя, эгоистично счастливы, потому что Джек был одним из наших самых любимых людей. Мы с Мег должны были отправиться в свое первое официальное зарубежное турне в качестве женатой пары, но отложили отъезд на несколько дней, чтобы прийти на свадьбу.

  Кроме того, на официальных приемах по случаю свадьбы мы могли лично поговорить со всеми родственниками и сообщить им радостную новость.

  На фуршете в честь жениха и невесты в Виндзорском дворце мы поймали папу в его кабинете. Он сидел за большим столом, перед ним открывался любимый вид на Большую тропу. Все окна открыли, чтобы проветрить комнату, ветерок ворошил его бумаги, сложенные приземистыми стопками и увенчанные пресс-папье. Он был счастлив узнать, что станет отцом в четвертый раз: его широкая улыбка меня воодушевила.

  После фуршета в Сент-Джордж-Холле мы с Мег отвели в сторонку Уилла. Мы находились в большой комнате, стены которой были увешаны доспехами. Странная комната, странный момент. Мы шепотом сообщили новость, Уилл улыбнулся и сказал, что мы должны рассказать об этом Кейт. Она была в другом конце комнаты, разговаривала с Пиппой. Я ответил, что мы можем рассказать позже, но он настаивал. Так что мы пошли и рассказали Кейт, она тоже широко улыбнулась и от всей души нас поздравила.

  Они оба отреагировали так, как я надеялся и мечтал.

  56.

  Через несколько дней о беременности объявили официально. В газетах сообщили, что Мег борется с усталостью и приступами головокружения, никакая еда не задерживается в ее желудке, особенно - по утрам, но всё это была ложь. Мег уставала, но была полна энгергии. Ей повезло, что не было сильных приступов тошноты по утрам - ведь мы отправлялись в турне, требовавшее много сил.

  Всюду, куда мы приезжали, нас встречали толпы народа, и Мег не хотелось их разочаровывать. Австралия, Тонга, Фиджи, Новая Зеландия - везде Мег блистала. Однажды после особо воодушевляющей речи ее благодарили бурными овациями стоя.

  Мег была столь блистательна, что в разгар турне я счел необходимым...предупредить ее.

  - Ты слишком хороша, любовь моя. Слишком чертовски хороша. Кажется, что тебе всё это слишком легко дается. Вот так всё начиналось...у моей матери.

  Возможно, я казался безумным параноиком. Но все знали, что мамино положение становилось всё хуже и хуже с тех пор, как она показала миру и семье, что она лучше проводит турне и общается с людьми, ей лучше удается быть «особой королевских кровей», а она не имеет на это права.

  Вот когда всё изменилось.

  Мы вернулись домой, нас ждало ликование приветствий и восторженные заголовки. Мег - будущая мать и идеальная представительница Короны.

  Ни одного плохого слова о ней не написали.

  Мы сказали: «Всё изменилось. Наконец-то всё изменилось».

  Но потом всё изменилось снова. О, как всё изменилось.

  Истории накатывали, как буруны на пляже. Сначала - гнусная заказуха поденщика - автора папиной биографии, заявившего,