— Что ни говори, а это в самом деле будет шикарно. Какон расписывал! «День начнёт клониться к вечеру, солнце со своими золотымилучами скроется за горы, а на поле брани будут слышны последние вздохиумирающих, ржание упавших коней, стоны раненых героев, плач и причитанияжителей, у которых над головами загорятся крыши». Мне нравится, когда людистановятся идиотами в квадрате.

Ванек в знак согласия кивнул головой:

— Это было чертовски трогательно!

— Это было красиво и поучительно, — назидательносказал Швейк. — Я всё прекрасно запомнил и, когда вернусь с войны, будурассказывать об этом «У чаши». Господин фельдкурат, когда нам это выкладывал,так раскорячился, что меня взял страх, как бы он не поскользнулся да не брякнулсяна полевой алтарь, ведь он мог бы разбить себе башку о дароносицу. Он привёлнам замечательный пример из истории нашей армии, когда в ней ещё служилРадецкий. Тогда над полем брани с вечерней зарёй сливался огонь пылавшихамбаров. Он будто всё это видел своими собственными глазами!

В тот же день обер-фельдкурат Ибл попал в Вену, и ещё одинмаршевый батальон прослушал ту же поучительную историю, о которой вспоминалШвейк и которая так сильно ему понравилась, что он с полным основанием окрестилеё «идиотизмом в квадрате».

— Дорогие солдаты, — ораторствовал фельдкуратИбл, — представьте себе: сейчас сорок восьмой год и только что победоносноокончилась битва у Кустоццы. После десятичасового упорного боя итальянскийкороль Альберт был вынужден уступить залитое кровью поле брани фельдмаршалуРадецкому — нашему «отцу солдатам», который на восемьдесят четвёртом году своейжизни одержал столь блестящую победу. И вот, дорогие мои солдаты, на горе передпокорённой Кустоццей маститый полководец останавливает коня. Его окружаютпреданные генералы. Серьёзность момента овладевает всеми, ибо — солдаты! —неподалёку от фельдмаршала лежит воин, борющийся со смертью. Тяжело раненный наполе славы, с раздроблёнными членами, знаменосец Герт чувствует на себе взорфельдмаршала Радецкого. Превозмогая смертельную боль, доблестный знаменосецхолодеющей рукою сжимает в восторге свою золотую медаль. При виде благородногофельдмаршала снова забилось его сердце, а изувеченное тело воспрянуло к жизни.С нечеловеческим усилием умирающий попытался подползти к своему фельдмаршалу.

«Не утруждай себя, мой доблестный воин!» — воскликнулфельдмаршал, сошёл с коня и протянул ему руку.

«Увы, господин фельдмаршал, — вздохнул умирающийвоин, — у меня обе руки перебиты. Прошу вас только об одном. Скажите мнеправду: победа за нами?»

«За нами, милый брат мой, — ласково ответилфельдмаршал. — Как жаль, что твоя радость омрачена ранением».

«Да, высокочтимый вождь, со мною покончено», —слабеющим голосом вымолвил умирающий, приятно улыбаясь.

«Хочешь пить?» — спросил Радецкий.

«День был жаркий, господин фельдмаршал. Свыше тридцатиградусов жары».

Тогда Радецкий, взял у одного из своих адъютантов походнуюфляжку, подал её умирающему. Последний одним большим глотком утолил свою жажду.

«Да вознаградит вас бог за это сторицей!» — воскликнул он,пытаясь поцеловать руку своему полководцу.

«Давно ли служишь?» — спросил последний.

«Больше сорока лет, господин фельдмаршал. У Асперна яполучил золотую медаль. Сражался и под Лейпцигом, получил „пушечный крест“.Пять раз я был смертельно ранен, а теперь мне пришёл конец. Но какое счастье,какое блаженство, что я дожил до сегодняшнего дня! Что мне смерть, раз мыодержали победу и императору возвращены его земли!»

В этот момент, дорогие солдаты, со стороны лагеря донеслисьвеличественные звуки нашего гимна «Храни нам, боже, государя». Мощно иторжественно прозвучали они над полем сражения. И прощающийся с жизнью воин ещёраз попытался подняться.

«Да здравствует Австрия! — исступлённо воскликнулон. — Да здравствует Австрия! Пусть вечно звучит наш благородный гимн! Даздравствует наш полководец! Да здравствует армия!» Умирающий ещё раз склонилсяк правой руке фельдмаршала, облобызал её и упал; последний тихий вздох вырвалсяиз его благородной груди. Полководец с непокрытой головой стоял перед трупомодного из лучших своих солдат.

«Можно только позавидовать такой прекрасной кончине», —прочувствованно сказал фельдмаршал и закрыл лицо руками.

Милые воины, я желаю и вам всем дожить до такой прекраснойсмерти!..

Вспоминая эту речь обер-фельдкурата Ибла, Швейк имел полноеправо назвать его «идиотом в квадрате».

Затем Швейк поделился своими соображениями о приказах,зачитанных солдатам перед посадкой на поезд. Сначала их ознакомили с приказомпо армии, подписанным Францем-Иосифом, а затем им прочитали приказглавнокомандующего Восточной армией эрцгерцога Иосифа-Фердинанда. Оба приказакасались события, происшедшего 3 апреля 1915 года на Дукельском перевале, гдедва батальона Двадцать восьмого полка вместе с офицерами под звуки полковогооркестра перешли на сторону русских.

Оба приказа были зачитаны с дрожью в голосе и в переводе начешский язык гласили:

«ПРИКАЗ ПО АРМИИ ОТ 17 АПРЕЛЯ 1915 ГОДА:

Преисполненный горечью, повелеваю вычеркнуть императорскийкоролевский 28-й пехотный полк из списков моих войск за трусость и измену.Приказываю отобрать у покрывшего себя бесчестием полка знамя и передать его ввоенный музей. Полк, который морально разложился уже на родине и которыйотправился на театр военных действий с тем, чтобы осуществить своипредательские намерения, отныне перестаёт существовать.

Франц-Иосиф I».

«ПРИКАЗ ЭРЦГЕРЦОГА ИОСИФА-ФЕРДИНАНДА:

Чешские воинские части не оправдали нашего доверия, особеннов последних боях. Чаще всего они не оправдывали доверия при обороне позиций. Втечение продолжительного времени они находились в окопах, что постоянноиспользовал противник, вступая в связь с подлыми элементами этих воинскихчастей.

При поддержке этих изменников атаки неприятеля направлялисьобычно именно на те фронтовые части, в которых находилось много предателей.

Часто неприятелю удавалось захватить нас врасплох, таксказать, без труда проникнуть на наши передовые позиции и захватить в пленбольшое число их защитников.

Позор, стократ позор презренным изменникам и подлецам,которые дерзнули предать императора и империю и своими злодеяниями осквернилине только славные знамёна нашей великой и мужественной армии, но и ту нацию, ккоторой они себя причисляют. Рано или поздно их настигнет пуля или петляпалача.

Долг каждого чешского солдата, сохранившего честь, сообщитькомандиру о таком мерзавце, подстрекателе и предателе. Кто этого не сделает —сам предатель и негодяй. Этот приказ зачитать всем солдатам чешских полков.

Императорский королевский 28-й полк приказом нашего монархауже вычеркнут из рядов армии, и все захваченные в плен перебежчики из этогополка заплатят кровью за свои тяжкие преступления.