— А чего она тогда орала как потерпевшая? — подозрительно спросила женщина.

— Он неожиданно вошёл, и я жутко перепугалась, — выдавила виновница переполоха.

Удовлетворившись ответом, и не заметив в хаосе потенциального предателя — поднос с дымящимся кофе, Колоскова строго приказала:

— Афалия, убрать этот свинарник сейчас же!

Гости ушли, закрыв за собой дверь, а парень отнял у девушки использованный пакет, на всякий случай, дав взамен чистый.

— Фу-у-у-у, это отвратительно, — Элан завязал пластик узлом, и отправился в коридор к мусорным бакам.

Когда вернулся, жертва розыгрыша уже сидела на кровати, а не стояла на четвереньках на захламлённом полу, надутая на весь белый свет, сверля шутника взглядом. Её немая угроза никакого действия не возымела, хотя парень понимал, что эта девчонка, с её связями в высоких кругах, может ему и жизнь испортить. Но он не боялся. Связи было родительские, а не её личные, а мать и отец не станут вредить дочери, вынося сор из избы.

Элан взял с подноса белый пакетик, разорвал краешек упаковки, высыпал содержимое в чашку, и залил холодной водой. В задумчивости помешав ложкой, подал девушке:

— Антипохмелин, — не видя реакции, добавил, — пей, а то на уши вылью.

Афалия нехотя взяла. С Иригойкоя она «общалась» мимоходом, в основном тот поддерживал свою давнюю подругу, Мирру, в попытках утихомирить благородную леди. Но, сейчас интуитивно чувствовала, границу переступать не стоит, тем более что парень слыл человеком слова, и не бросался пустыми угрозами, а сейчас он был вдобавок зол на неё: сказал, значит сделает.

Минут десять прошли в молчании, пока дебоширка небольшими глотками поглощала лекарство, кстати, довольно жуткое на вкус. То быстро возымело действие, тошнота отступила, голова прояснилась.

— Кофе будешь? — не дожидаясь ответа, Элан налил две чашки.

— Думаешь, я тебе теперь должна по гроб? — резко спросила девушка, в зелёных глазах горел недобрый огонёк, но настоящая злость уже схлынула.

— Я ничего не думаю, — без затей ответил проказник, присаживаясь рядом.

Афалия презрительно фыркнула, но чашку с горячим напитком приняла. Приятный вкус заполнил рот, заменяя собой куда как менее приятные вкусовые раздражители, извергнувшиеся из её собственного желудка, и противоестественный вкус лекарства, чем-то напоминающий жуткую смесь молока с лимонным соком.

— Ещё раз подставишь Мирру, будешь иметь дело лично со мной, — тихим, но твёрдым голосом предупредил юноша.

Старосты действительно получали по шапке за выходки подчинённых, а Колоскова не слепая и не без обоняния — запах вина в комнате чувствовался более чем отчётливо, да и причина плохого утреннего самочувствия девушки не была секретом, та ведь отмечала не весть какой праздник, совершенно не таясь.

— И что ты мне сделаешь? — хмыкнула та в ответ.

Оба сидели на кровати, сгорбившись, злые друг на друга, и расстроенные, тупо уставившись в противоположную стену.

— Я свои способности только что продемонстрировал. Я не придворный пижон, академиев не кончал, и джентльменских манер во мне не ищи, — с безразличием вымолвил парень. — Учти, если ты нагадишь коллективу на голову, коллектив утрётся, а вот если коллектив в ответ нагатит тебе — в жизни не отмоешься.

Он со странной смесью жалости и отвращения посмотрел на неё, не спеша отвернулся, снова принялся разглядывать жуткий хаос обстановки.

— Ты совершила ошибку, встав на этот путь, — продолжил Элан. — Эволэк — это состояние души, а тебе нужен был лишь трамплин для карьеры. Неудачный выбор, прямо тебе скажу.

— Что ты знаешь об этом? — рыкнула девушка в ответ, но противник по тону понял, что попал в десятку.

— У меня три двойных, плюс работа инструктором. Могу сказать, что знаю об этом достаточно… Тебя каждую ночь мучают кошмары, ты уже на излёте…

Девушка напрягалась с каждым словом сильнее и сильнее — неприятно сознавать, что тебя читают, как открытую книгу.

— Скоро конец… Сил почти не осталось…

Афалию душили слёзы:

— Я просто хочу поспать… Просто поспать…

Самое неприятное — признаться себе самой, что этот проклятый шутник прав. Она привыкла быть сильной и независимой, но насмешки над другими девушками-ибисовцами скрывали собственные слабости. Как и любой по-настоящему сильный эволэк, она познала не только положительные стороны пробуждения гипоталамуса. А как когда-то гордилась великолепными итогами на пробных тестах, показывая прекрасные результаты! И невдомёк ей тогда были сомнения приёмной комиссии, ведь её, сильнейшую из кандидатов, не хотели брать! Возмущению девушки из высшего общества не было предела, особенно бесила молодая инструктор-эволэк, без конца твердившая, что уж очень всё у испытуемой хорошо. И, как оказалось, была права. Тех, кто через чур хорошо проявлял себя на пробах, обычно не брали, ведь не даром говорят, что лучше — главный враг хорошего.

Середнячков зазеркалье мучило куда как меньше, чем по-настоящему одарённых, они были гораздо устойчивей к контактам с Океанесом именно благодаря некоторой «деревянности». Стране чудес приходилось ломиться в их сознание, а вот души более коммуникабельных людей были как открытые ворота. Афалия, уже не имея сил терпеть выверты собственного сознания, который месяц топила обострённое мировосприятие в вине. Её ещё не выгнали из ИБиСа только по двум причинам: первая — Еноселиза, каждый ветеран был на счету, и вторая — родители. Но в яму пьянства она сползала всё сильнее, осознав свой роковой поступок, ведь пути назад просто не было, ибо дверь в Океанес открывается легко, а закрыть её не получится никогда. Только смерть избавит от наваждений, являющихся уже не только во сне, но и наяву.

Девушка закрыла лицо ладонями, беззвучные рыдания сотрясали тело. Она не знала что делать. Родители, видя стремительное падение любимого дитя в пропасть, боролись за её жизнь, не жалея сил и средств, но обычная медицина ничем уже помочь не могла.

Ничем помочь не могли, да и не желали, другие эволэки, ведь Афалия сама отгородилась стеной высокомерия. Ещё бы, четвёртый номер из более чем ста возможных! И девушки стали сторониться выскочки из высоких кругов, часто принимая её показную уверенность в собственных силах за чистую монету.

— Мы можем тебя поддержать, — от голоса Элана Афалия вздрогнула. — Диолея первый номер, ещё более сильный эмпант, а не расклеивается, как ты, прямо на глазах. Научим, поможем… Только прекрати выпендриваться, веди себя по-человечески…

Парень неспроста говорил от имени всех, и от себя одновременно. Формально в десятку сильнейших он не входил, но, честно говоря, собственный номер даже и не помнил, зная только, что ниже двадцать пятой позиции не стоит точно. В конце концов, время меняет состав, кто-то приходит, кто-то уходит, а он уже долго не погружался. Кроме того, эволэки, будучи истинно русскими людьми, не собирались никому ничего доказывать, и на «табель о рангах» смотрели как на глупую выдумку высоких начальников. У них одна победа на всех, и поражение тоже. Успех радовал, а неудача огорчала всех без исключения.