— Вставай, соня, — в два слова он сумел вложить всю нежность и заботу, всё, на что хватило его актёрских талантов, пальцы гладили волосы Афалии. — Ты так проспишь всё воскресение.

Первые секунды мозг девушки реагировал на ласковые слова и заботу как надо. Лицо расплылось в улыбке, она притворно запротестовала, демонстрируя нежелание просыпаться: сладко потянулась, потом снова свернулась в клубок, протянув:

— У-у-у-у-у-у-у…

Рыжий проказник не унимался, не переставал ерошить смятую сном прическу:

— Ну же, спящая красавица, подъём, — снова наигранно-нежный поцелуй.

Губы Афалии расплылись ещё шире, а потом… Её тело словно подбросило пружиной, ещё миг назад красивое лицо исказила гримаса ужаса, широко распахнутые зелёные глаза, не выражали ничего кроме животного страха. Налёт сонливой лености смело как рукой, мышцы напряжены и готовы не то к драке, не то к бегству.

— Ты что тут делаешь?! — слова из её пересохшего горла вырывались со свистом, кашель душил.

Элан (уроки Аммы не пропали даром!) состроил самое невинно-удивлённое выражение лица, на которое был только способен:

— Я… э-э-э… кофе тебе принёс… — его тон был как у обиженного ребёнка, который очень хотел сделать приятное близкому человеку, а тот в ответ с безразличием оттолкнул его.

Афалия, мгновенно и полностью проснувшись, сразу обратила взор на себя, и то, что предстало перед её очами явно не вызвало у неё ничего, кроме нового приступа плохо контролируемой паники, ведь это было собственное тело, и, надо честно сказать, не очень одетое тело. Напротив, прямо на её постели, сидел знакомый рыжий парень-эволэк из Клана Воздуха, в плотно запахнутом домашнем халате и тапочках. Всё увиденное возымело закономерный эффект: лицо девушки быстро приобрело цвет зрелого помидора, выступил пот, она тяжело и часто задышала, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Покраснела она не только от стыда (избавившийся от похмелья в рекордно короткий срок разум работал как никогда быстро), но и от натуги. Взгляд Афалии затравлено метался от Элана на поднос с кофейными чашечками и обратно. Парень чуть опустил подбородок, в голубых глазах смертельная обида за разбитые мечты. Его взгляд, каждый мускул лица, надломившаяся вдруг поза, всё просто кричало болью: а я, дурак, уже поверил… А ведь ты просто была пьяна, не понимала моих восторгов, и теперь, очнувшись от вскружившего голову вина, даже не можешь вспомнить вчерашнего. Я мимолётный порыв ветра, который лишь на миг коснулся твоей шёлковой кожи, огладил твои волосы, и остался за спиной, тут же забытый…

Безошибочно поняв перемену настроения парня, Афалия судорожно натянула на себя одеяло, но все попытки вспомнить прошедший вечер, а главное ночь, с треском провалились. Теперь ей стало уже по-настоящему страшно. Утаить ничего не получится, сарафанное радио сделает случившееся общеизвестным через считанные часы. Пьяная Афалия провела ночь в объятиях парня, о котором не раз и не два высказывалась в более чем недоброжелательных тонах, что может быть хуже?!

Волны страха, как удары хлыста, подстёгивали её мысли, и те, набегая одна на другую, смешались в невообразимую сумятицу отчаянных попыток найти оправдание своему поступку в собственных глазах, попыток убедить себя в том, что это просто страшный сон. Скоро она непременно очнётся в своей постели одна, утрёт выступивший пот, привычно чертыхнётся, и махнёт рукой на явившийся кошмар, и будет жить дальше, как и прежде не особо считаясь с чужим мнением, свысока глядя на простолюдинов, посмеиваясь над странностями эволэков, превративших свою работу в религию с глупыми ритуалами.

Но, проходили секунды, стрелки настенных часов безучастно отсчитывали неудержимый бег времени, а чуда не случалось. Треклятые добрые феи и добрые волшебники, видимо, тоже спали мертвецким сном после грандиозной попойки, не желая мучить свои головы преждевременным синдромом тяжёлого похмелья.

В глазах девушки прояснилось только тогда, когда лицо сидящего напротив парня стало стремительно меняться. Вместо наигранной боли наружу стали рваться истинные чувства: его трясло от смеха, нечленораздельные всхлипывания быстро перешли в безудержный хохот.

Элан смеялся от души, не желая лгать самому себе. Пусть даже шуточка и была жестокая, но получилось всё очень здорово! Какая игра, какая драма! Быстро успокоившись, но ещё будучи не в силах погасить улыбку, он посмотрел на хозяйку комнаты. Да, её такую, испуганную, растерянную, расстроенную до глубины души, можно было бы и пожалеть. Беда заключается в том, что она бывает другой, и вот тогда не жалеет никого…

— Ну что, товарищ алкоголик, купился? — весело подначил он девушку.

В следующую секунду её осенило. Лицо стремительно поменяло цвет с бледного обратно на красный, но на этот раз во взгляде вместо растерянности была злость:

— Ах ты, придурок!!! — крик чуть не перебил всё стекло в комнате. — Урод моральный!!!

Продолжая изрыгать проклятия, Афалия принялась швырять в парня подушки, а тот играючи отбивал их, следя за тем, чтобы рикошеты не опрокинули принесённый поднос. Впрочем, её энтузиазм и боевой азарт иссяк меньше чем за полминуты. Неуёмное потребление спиртного дало знать о себе тут же, хоть оно и было очень изысканным и дорогим, но количество явно взяло верх над качеством. Цвет лица девушки стремительно поменялся с красного на бледно-зелёный, бедняжка сделала попытку броситься в ванную комнату, но тело не слушалось, и она кубарем свалилась с кровати. Элан мигом оказался рядом, успев таки подсунуть ей под нос приготовленный заранее гигиенический пакет:

— Не надо резких движений, — он ободряюще похлопал Афалию по спине.

В этот момент входная дверь чуть не слетела с петель: Колоскова и трое дежурных примчались на крик, застав более чем неприглядную картину. Появление замдиректора по воспитательной части вызвало у Афалии новый приступ паники — этой объяснять что-либо бесполезно, сожрёт живьём! Попытка открыть рот, чтобы если и не объясниться, то хоть послать всех ко всем чертям, была пресечена новым приступом плохого самочувствия. Ситуация снова усугубилась, ведь все четверо незваных гостей растрезвонят о её якобы имеющем место быть романе с Эланом тут же, и доказать обратное потом будет практически невозможно!

— Всё хорошо, Ирина Сергеевна, — Элан говорил спокойно, и даже с сочувствием, — бедняжке просто плохо.

Афалия, справившись кое-как с позывами желудка, подняла глаза на парня, и остолбенела от неожиданности. Тот в самом начале переполоха успел-таки сбросить с себя «маскарадный костюм», и сейчас выглядел вполне презентабельно: майка, спортивные шорты, одним словом, никакого намёка на интим. Домашний халат затерялся в общем бардаке, и поводов для подозрений ни у кого возникнуть не должно было. Элан в последнее время усиленно тренировался по утрам и вечерам, а поскольку погода на улице была ужасная, для пробежек он часто использовал кольцевой коридор ИБиСа, соединяющий все четыре башни.

— Я услышал, что ей плохо, и заскочил помочь…

Лис врал, не краснея, и Афилии не осталось ничего, кроме как согласно кивать головой.