Здорово расстроенный этим обстоятельством он, честно обслужив два потока желающих вкусно поесть, отправился по важному делу.

Конюшня при ИБиСе, как и многое в институте, была местом, прямо скажем, своеобразным. Тут базировалась не только Высшая школа верховой езды, но и обычный конноспортивный клуб, и приют для лошадей-ветеранов, где в атмосфере добра и заботы доживали свои годы четвероногие друзья.

Рыжая с чёрными подпалинами Этика узнала своего кормильца издали, хоть они в последнее время виделись нечасто, и смело покинула навес и компанию своих братьев и сестёр. Дождь тут же щедро намочил гриву и хвост, и те перестали развеваться на ветру, уныло повиснув, но настроение у приятелей поднялось вопреки погоде. Мягкий как шёлк лошадиный нос доверчиво ткнулся в ладони, горячее дыхание предало тепло пальцам и душе. Безошибочно угадав карман куртки, в котором было спрятано любимое лакомство, Этика получила хорошую добавку к своему ежедневному рациону.

Рабочая лошадка честно отпахала своё, долгие годы в зной и стужу возила по лесам егерей, лесорубов, охотников, и теперь, окружённая любовью и вниманием, тихо коротала дни. Уходили постепенно из памяти тяжёлые марши, уже не так сильно как раньше болели суставы и копыта, и натруженная тяжёлой поклажей спина. В нормальной ситуации лошадь сама выбирает дорогу, сама решает, по какому грунту идти, сама задаёт себе темп. Но люди, вечно погружённые в собственные заботы, её хотением редко интересовались. Вот и калечило животное ноги, да и не только ноги, об острые камни, бетон дорог, надрывалось под непосильной ношей.

— Всё хорошо, девочка, всё уже позади, — глядя в мудрые и печальные глаза Этики, сказал парень, ласково касаясь шеи, пальцы скользили по мокрой шерсти, расчёсывали гриву.

— Ну, скажи на милость, — притворно суровым тоном продолжил он, — у тебя чёлка — самая верхотура, а вечно в репейнике. Куда ты своей любопытной мордой лазаешь?

Он привёл в порядок причёску своей любимицы уже под навесом, где защищённые от проливного дождя на соломе отдыхали десятка три лошадей. Конюхи старались свести к минимуму пагубное пребывание питомцев в денниках, предпочитая держать их на свежем воздухе. В табуне была довольно строгая иерархия, и Этика заняла положенное место. Бойцовским характером она не отличалась, и постоянно ночевала у самого края навеса, а не в центре, где не так донимал холодный ветер. Элан прежде чем животное улеглось, бережно поправил её попону, а потом натаскал клочьев соломы, отгородив ими по возможности Этику от брызг, срывающихся с козырька. Удовлетворённый проделанной работой, он подождал четверть часа (время ещё было) пока труженица не задремала, и, стараясь не беспокоить прочих лошадей, пошёл в манеж.

Огромное крытое помещение позволяло тренироваться сразу нескольким конниками, но в этот унылый воскресный вечер было заманчиво пустым, если не считать единственную наездницу и её поджарую породистую молодую кобылку, серую, в яблоко. Для своей именитости лошадка носила довольно простенькое имя — Туча, охотно на него откликалась. Было и другое, записанное в родословную, попытки запомнить которое Элан бросил уже давно.

На происходящее можно было смотреть, не дыша, часами. Афалия словно была неотъемлемой частью сильного, очень гармонично развитого, пластичного животного. Туча, казалось, сама выполняет все сложные элементы, названия многих из которых парень даже и не знал, но эта самостоятельность была кажущейся. Всадница незаметными движениями ног, наклонами тела, тончайшей манипуляцией корды давала своему четвероногому совершенству чёткие команды. Переходы с одного аллюра на другой протекали легко и естественно, каждое движение пропитано энергией и мощью. Эта пара отлично понимала друг друга. Каждый абсолютно доверял своему партнёру. Всадница пускала лошадь рысью, потом срывала в галоп, тут же останавливала, замирая неподвижной статуей. Каждый шаг был выверен с запредельной точностью, не было и намёка на какую-нибудь суету или нервозность — действительно Высшая школа, позволяющая достичь абсолютного взаимопонимания между такими разными существами без использования уздечки, шпор и прочих инструментов принуждения.

На таком уровне занимались единицы. Элан откровенно сердился на людей, которые ругали Школу за закрытость и даже чопорность, прощая в такие минуты высокомерие, которое, чего уж греха таить, было свойственно Мастерам. Это просто не для всех. Кроме того, любое массовое мероприятие автоматически означает резкое проседание среднего уровня подготовки, и желание Школы держать планку высоко поднятой, должно было быть, по его мнению, понято умом, раз уж не хватает сил принять это сердцем. Для обычного конника существовали иные, гораздо более доступные методики, позволяющие установить нормальный контакт с лошадью — это именно то, что и требовалось обычному человеку, который в силу целого ряда причин не может уделять по-настоящему много времени и внимания лошади.

Афалия под неусыпным вниманием наставницы, женщины уже вполне преклонных лет с очень строгим выражением лица, закончила программу эффектной свечой — лошадь взвилась в воздух, красиво, пружинисто, приземлилась, в который раз получив похвалу от хозяйки.

— Хорошо, на сегодня достаточно, — удовлетворённо кивнула женщина, отпустив ученицу.

Туча под присмотром конюха стала ходить кругами, остывая, а девушка направилась прямиком к гостю. Выглядела она бесподобно в обтягивающем костюме для верховой езды, хлыст, зажатый в твёрдой руке, рисовал на песке дорожки. Да, в такую влюбиться можно в раз, подумалось парню, будь она ещё хоть чуть почеловечней…

— Привет, Лис.

Никто не называл Элана уменьшительно ласкательно лисёнком, только Лисом. Даже те, с кем парень не водил дружбу, знали об этом неписаном правиле и не рисковали дёргать зверя за хвост.

— Привет. Впечатляет, более чем впечатляет, — парень искренне восхищался мастерством всадницы. — Ваше мастерство не оставит равнодушным самого взыскательного зрителя.

— Спасибо, — девушка опёрлась на ограждение.

То, что они находились по разные стороны барьера, было очень символично. Никто пока не доверял другой стороне, и оба это прекрасно понимали.

— Рассказывай, конспиратор, — Афалия уже отошла от утреннего потрясения, и перед Эланом предстала привычная взору молодая самоуверенная нахалка, с лица которой не сходит ухмылочка, полная торжества и осознания значимости собственного «Я».

Возвращению старой «доброй» девушки высшего света он был рад. Ему сейчас нужна была именно она, а не находящаяся на грани нервного срыва, измученная бессонными ночами девчонка-эволэк, готовая разрыдаться от бессилия на плече чуть ли не злейшего своего врага.

— Как ты думаешь, что я хочу от тебя? — парень сощурил глаза, став вмиг серьёзным.

Афалия хмыкнула, почесав затылок ручкой хлыста.

— Вы со старостами задумали погружение с участием нескольких человек. Диолея сегодня утром беседовала с Линарой, не знаю, правда, о чём, но думаю, что другие старосты так же, хм, завербовали добровольцев. Мирра ко мне не с этим вопросом подходила, но уверена только потому, что меня обрабатывать поручили тебе.