В ту минуту как кавалергарды, миновав его,скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, кудаему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялисьсами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массыогромных красавцев-людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях,богачей-юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталосьтолько осьмнадцать человек.

«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас,может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.

Поровнявшись с гвардейской пехотой, онзаметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышалзвук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и налицах офицеров — неестественную, воинственную торжественность.

Проезжая позади одной из линий пехотныхгвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.

— Ростов!

— Что? — откликнулся он, не узнавая Бориса.

— Каково? в первую линию попали! Наш полк ватаку ходил! — сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает умолодых людей, в первый раз побывавших в огне.

Ростов остановился.

— Вот как! — сказал он. — Ну что?

— Отбили! — оживленно сказал Борис,сделавшийся болтливым. — Ты можешь себе представить?

И Борис стал рассказывать, каким образомгвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцеви вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, инеожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул своюлошадь.

— Ты куда? — спросил Борис.

— К его величеству с поручением.

— Вот он! — сказал Борис, которомупослышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.

И он указал ему на великого князя, который вста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятымиплечами и нахмуренными бровями, что-то кричал австрийскому белому и бледномуофицеру.

— Да ведь это великий князь, а мне кглавнокомандующему или к государю, — сказал Ростов и тронул было лошадь.

— Граф, граф! — кричал Берг, такой жеоживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, — граф, я в правую рукуранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовымплатком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породефон Бергов, граф, все были рыцари.

Берг еще что-то говорил, но Ростов, недослушав его, уже поехал дальше.

Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов,для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атакукавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, гдеслышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади нашихвойск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхалблизкую ружейную стрельбу.

«Что это может быть? — подумал Ростов. —Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, — подумал Ростов, и ужас страхаза себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. — Что бы это ни было,однако, — подумал он, — теперь уже нечего объезжать. Я должен искатьглавнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всемивместе».

Дурное предчувствие, нашедшее вдруг наРостова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятоетолпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.

— Что такое? Что такое? По ком стреляют? Ктостреляет? — спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами,бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.

— А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! —отвечали ему по-русски, по-немецки и по-чешски толпы бегущих и непонимавшихточно так же, как и он, того, что тут делалось.

— Бей немцев! — кричал один.

— А чорт их дери, — изменников.

— Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этихрусских…] — что-то ворчал немец.

Несколько раненых шли по дороге. Ругательства,крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узналРостов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.

«Боже мой! что ж это такое? — думал Ростов. —И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно,только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, — думалон. — Только поскорее, поскорее проехать их!»

Мысль о поражении и бегстве не могла притти вголову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно наПраценской горе, на той самой, где ему велено было отыскиватьглавнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.

Около деревни Праца Ростову велено было искатьКутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одногоначальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.

Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скореепроехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становилисьрасстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски,экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые инераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядерс французских батарей, поставленных на Праценских высотах.

— Где государь? где Кутузов? — спрашивалРостов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.

Наконец, ухватив за воротник солдата, онзаставил его ответить себе.

— Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! —сказал Ростову солдат, смеясь чему-то и вырываясь.

Оставив этого солдата, который, очевидно, былпьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и сталрасспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назадпровезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасноранен.

— Не может быть, — сказал Ростов, — верно,другой кто.

— Сам я видел, — сказал денщик с самоувереннойусмешкой. — Уж мне-то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербургевот так-то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных какприпустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей иИлью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.