Два генерала и адъютанты стали хвататься затрубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всехвыразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явилисьвдруг, неожиданно перед нами.

— Это неприятель?… Нет!.. Да, смотрите, он…наверное… Что ж это? — послышались голоса.

Князь Андрей простым глазом увидал внизунаправо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальшепятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.

«Вот она, наступила решительная минута! Дошлодо меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову.«Надо остановить апшеронцев, — закричал он, — ваше высокопревосходительство!»Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивноиспуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» Икак будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.

Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежалиназад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимоимператоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно былосамим не податься назад вместе с толпой.

Болконский только старался не отставать от нееи оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним.Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову,что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял натом же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. КнязьАндрей протеснился до него.

— Вы ранены? — спросил он, едва удерживаядрожание нижней челюсти.

— Раны не здесь, а вот где! — сказал Кутузов,прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. — Остановите их! —крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было ихостановить, ударил лошадь и поехал вправо.

Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила егос собой и повлекла назад.

Войска бежали такой густой толпой, что, разпопавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! чтозамешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которойехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево,Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близкихорудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь неотставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскуюбатарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, недвигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению сбегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Изсвиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молчапереглядывались.

— Остановите этих мерзавцев! — задыхаясь,проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то жемгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистомпролетели пули по полку и свите Кутузова.

Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова,выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упалонесколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук;знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.

Солдаты без команды стали стрелять.

— Ооох! — с выражением отчаяния промычалКутузов и оглянулся. — Болконский, — прошептал он дрожащим от сознания своегостарческого бессилия голосом. — Болконский, — прошептал он, указывая нарасстроенный батальон и на неприятеля, — что ж это?

Но прежде чем он договорил эти слова, князьАндрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивалс лошади и бежал к знамени.

— Ребята, вперед! — крикнул ондетски-пронзительно.

«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древкознамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно противнего. Несколько солдат упало.

— Ура! — закричал князь Андрей, едва удерживаяв руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весьбатальон побежит за ним.

Действительно, он пробежал один тольконесколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!»побежал вперед и обогнал его. Унтер-офицер батальона, подбежав, взялколебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит.Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном.Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другиебросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотныхсолдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. КнязьАндрей с батальоном уже был в 20-ти шагах от орудий. Он слышал над собоюнеперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали ипадали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, чтопроисходило впереди его — на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжегоартиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогдакак французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрейвидел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей,видимо, не понимавших того, что они делали.

«Что они делают? — думал князь Андрей, глядяна них: — зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем неколет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколетего».

Действительно, другой француз, с ружьемна-перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще непонимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должнабыла решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всегоразмаха крепкой палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударилего в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что больэта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.