остановился перед нашей камерой. Он указал на меня одной из своих «расплавленных» рук: «Хелли уоче уии йеаа».

– Я не понимаю, – сказал я с набитым ртом, но Перси просто начал пятиться, пока не оказался за дверью. Он коротко позвонил в колокольчик, затем задвинул засовы: один, второй, третий и четвёртый.

– Он сказал, Келлин хочет тебя увидеть, – пояснил Хэйми. – Я не удивлён. Ты – цельный, но ты не такой, как мы. Даже твой акцент… – Он замолчал и его глаза расширились, будто его осенила идея. – Скажи ему, что ты из Уллума! Это сработает! Он на севере, далеко от Цитадели!

– Что за Уллум?

– Верующие! Их говор ни на что не похож. Скажи им, что уклонился от отравления!

– Я совершенно не представляю, о чём ты говоришь.

– Хэйми, не говори того, чего не следвает! – выкрикнул кто-то. – Ты валван!

– Заткнись, Стукс! – воскликнул Хэйми. – Этот паренёк собирается завратать меня!

На другой стороне коридора Йо встал и ухватился за прутья, так сильно, что побелели пальцы. Он улыбался.

– Ты, может, и не болван, но никто не собирается защищать тебя, Хэйми. У таких, как мы, нет защитников.

4

Для меня тюфяка не нашлось. Вообще, я подумывал забрать у Хэйми – он бы ни за что не смог мне помешать, – но потом сообразил: что за мысли такие лезут мне в голову… или кем я становлюсь? Я уже забрал его паёк, но, по крайней мере, он сам предложил. Кроме того, даже влажный каменный пол не мог помешать мне уснуть, не в моём состоянии. Я не так давно пришёл в себя после того, как провалялся без сознания Бог знает сколько времени, но меня охватила сильная усталость. Я попил из ведра, затем лёг на своей стороне камеры, если можно так сказать.

В соседней камере сидели двое мужчин: Фремми и Стукс. Они были молоды и выглядели крепкими. Не крупными, как Йота, но крепкими.

Фремми: «Малышке надо прилечь?»

Стукс: «Помутнело в глазах?»

«Эббот и Костелло38 из Глубокой Малин, – подумал я. – И прямо в соседней камере – вот так повезло».

– Не обращай на них внимания, Чарли, – сказал Хэйми. – Ты поспи. Так случается со всеми после того, как с ними разберётся ночной дозор. Они высасывают это из тебя. Высасывают твою… не знаю…

– Жизненную силу? – спросил я. Мне казалось, будто мои веки налились свинцом.

– Точно! Именно её и именно так, как они делают! И тебя сюда принёс сам Келлин. Ты, должно быть, сильный, иначе эти ублюдки сделали бы из тебя яичницу. Я уже видел, как это происходит, о, ещё как видел!

Я хотел спросить, как долго он пробыл здесь, но смог только пробормотать что-то невнятное. Я подумал о спиральных ступенях, которые привели меня сюда, и мне показалось, что я снова сбегаю по ним следом за Радар. «Берегись тараканов, – подумал я. – И летучих мышей».

– Уллум, к северу от Цитадели! – Хэйми склонился надо мной, как и тогда, когда я очнулся в этой жопе. – Не забудь! И не забудь: ты обещал завратать меня!

Я не помнил, что давал ему обещание, но отключился, не успев сказать об этом.

5

Я проснулся от того, что Хэйми тряс меня. Это было лучше пощёчин. Моё «похмелье» прошло. Именно так это можно назвать, и каким образом мой отец проходил через это каждое утро в дни своего пьянства, было за гранью моего понимания. У меня пульсировало левое плечо; вероятно, я растянул его, когда упал с пьедестала, но всё остальное болело гораздо меньше.

– Что… как долго я…?

– Поднимайся! Это они! Берегись гибких палок!

Я встал. Дверь в нашем конце коридора открылась, и наполнилась голубым светом. Появились трое ночных стражей, высоких и бледных; скелеты внутри их тел появлялись и исчезали, как тени от жалюзи в день, когда сильный ветер гонит облака по небу. Они держали длинные палки, похожие на старомодные автомобильные антенны.

– Подъём! – выкрикнул один из них. – Время для игр!

Двое из них шли впереди третьего, раскинув руки, как проповедники, приглашающие прихожан на богослужение. Когда они шли по коридору, двери камер с визгом распахнулись, осыпаясь дождём из ржавых хлопьев. Третий остановился и указал на меня: «Не ты».

Тридцать узников вышли в коридор. Хэйми безнадёжно улыбнулся мне на ходу, отпрянув от неподвижной ауры ночного стража. Йо ухмыльнулся, поднял обе руки, изобразил круги, сомкнув большие и указательные пальцы, затем указал на меня средними пальцами. Не совсем то, к чему я привык в Америке, но я был почти уверен, что значение то же самое. Когда узники последовали за парой ночных солдат по коридору, я заметил, что двое из них были женщинами, и двое чернокожими. Один из чернокожих мужчин был даже крупнее Йоты, с широкими плечами и большим задом профессионального футболиста, но шёл он медленно, опустив голову, и перед тем, как миновать дверной проём, он пошатнулся. Это был Домми. Женщин звали Джайя и Эрис.

Оставшийся ночной страж поманил меня, согнув бледный палец. Его лицо было суровым, но под ним, появляясь и исчезая, череп сверкал своей вечной ухмылкой. Он сделал жест своей палкой, чтобы я шёл впереди него к двери. Прежде, чем я прошёл через неё, он сказал: «Стой», а затем добавил: «Блядь».

Я остановился. Справа от нас один из газовых светильников выпал из стены. Он криво свисал на металлическом шланге под дырой, похожей на зияющий рот, всё ещё горя и покрывая сажей каменный блок. Когда страж вставил светильник обратно, его свечение коснулось меня. Я почувствовал, как все мои мышцы ослабли, и понял, почему Хэйми так старался избегать этой синей оболочки. Всё равно, что получить удар током из оборванного провода. Я отступил в сторону.

– Стоять чтоб тебя, стоять, я сказал!

Ночной страж схватил светильник, латунный на вид. Должно быть, он был адски горячим, но страж не выказал и намёка на боль. Страж засунул его обратно в дыру. Пару мгновений светильник держался на месте, затем снова выпал.

– Блядь!

Вдруг мне всё показалось нереальным. Я заключён в темнице, меня вело Бог знает куда неживое существо, похожее на фигурку Скелетора39, что была у меня в детстве… и существо занималось тем, что по существу было домашним хозяйством.