каждом шаге правой, выдыхала на шаге левой ноги, не смотрела ни вверх, ни вниз, ни вдаль, уперев взгляд в камни прямо перед собой, и думала только о дыхании.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Далеко ушли те дни, когда на учениях она носилась по Ромсдалю, перепрыгивала с валуна на валун, стремглав пролетая по острым как нож гребням, и поддразнивала на ходу Валина, Гента – всех, до кого могла докричаться, и улюлюкала, когда ветер трепал ее за волосы. Оглядываясь на девочку, какой была тогда, Гвенна ее почти не узнавала. После Пурпурных бань она носила на себе свинцовый груз вины за то, что живет, когда погибли Джак и Талал, а сейчас, на крутом склоне, ей пришло в голову, что, может, и сама она не выжила.

Правда, женщина по имени Гвенна Шарп волокла ноющее тело вверх, тянула в себя режущий легкие воздух, пробиралась, словно против ветра, навстречу своему страху вместе с другими солдатами, но эта Гвенна Шарп… что общего у нее с бойцом, шедшим наперекор приказу, чтобы спасти аннурского императора? Что общего с женщиной, державшей оборону Андт-Кила против всех ургульских племен? Что общего, если на то пошло, с той Гвенной Шарп, что сиживала с друзьями за кувшином эля и не видела, вглядываясь в мир, отражения своих сомнений, страхов и позора?

Лучше бы она умерла в Банях. Лучше огонь или копье, чем этот тошнотворный, медленный и неуклонный распад.

Отважная женщина, пожалуй, кинулась бы вниз с обрыва, но она, видно, забыла, что такое отвага, и потому сжимала кулаки, чтобы пальцы не дрожали, упиралась глазами в землю и шла дальше.

* * *

Они почти успели.

До замыкавшей долину подковы, до скал с пещерами оставалось две сотни шагов, когда Крыса запнулась.

– Осторожно! – крикнула Гвенна.

Девочка оглянулась на нее.

– Осторожно?

Гвенна задумалась, как объяснить, и покачала головой. Пожалуй, можно судить, какой она опекун, по тому, что Крыса понимала слова «убей» и «коли», а слова «осторожно» не знала.

– Ладно, двигайся, – сказала Гвенна, вяло махнув на пещеры. – Мы почти…

Слова застряли в глотке.

Наверху, над самой седловиной резала небо темная, бесшумная, стремительная тень.

Подробностей Гвенна не различала, да они ей были и ни к чему. Она и так представляла поджатые когти, крюк клюва, озирающие землю глаза, в которых не было ничего человеческого.

– Адмирал, остановите колонну. Сейчас же.

Словно не она это сказала. Или, скорее, она могла так приказывать – год назад, в другой жизни. Что-то в ней дивилось, откуда взялась эта властная нота. Удивляться выпало очень малой части. Остальное ее существо устремилось к одной простой цели – спастись. Гвенна усилием воли запретила себе бежать. Пещеры были так близко – камнем можно добросить.

Недостаточно близко.

– Что? – обернулся Джонон, шедший в голове колонны.

Она не успела ответить – тень прошла над ними, словно бы клок ночи затмил солнце.

– Кеттрал… – с тихим трепетом проговорил адмирал.

В его голосе не было страха. И не выглядел он испуганным, и не пахнул страхом. Он, в отличие от Гвенны, к этому себя и готовил. И, в отличие от Гвенны, ни разу не видел, как такая птица рвет на куски могучего быка, словно крошки со стола подъедает.

– Пещеры… – заикнулся он.

– Не доберемся, – мотнула головой Гвенна.

По колонне пробежала тревожная рябь. Кое-кто вытащил меч, наложил стрелу на тетиву. Большинство впервые видели птицу. Может, один или двое были в Аннуре, когда ургулы штурмовали столицу. Те могли мельком увидеть в небе Короля Рассвета, но и они не сражались с ним.

– До пещер стрелой можно достать, – заметил Джонон.

– Не доберемся, – повторила Гвенна.

Адмирал выпрямился. При всей ненависти к ней, у него хватило ума не спорить.

– Тогда встанем здесь и дадим отпор.

– Не встанем. – Гвенна медленно подогнула колени, уткнулась лицом в холодный шершавый камень. – Опускайтесь. Медленно.

Она и не глядя чуяла презрение Джонона.

– Вы предлагаете моим людям унизиться? Отдаться на милость птицы?

– Эти птицы, – ответила она, – обычно охотятся на движущуюся цель. Хотите жить – станьте маленьким и неподвижным. Замрите как камень. Превратитесь в ничто.

Несколько ударов сердца Джонон молчал. Теперь от его людей несло страхом – страхом, смешанным с растерянностью. В обычных делах, готовясь к обороне корабельной надстройки или к абордажу, они бы с маху отмели ее совет. Но дело было не обычное. В горах Менкидока никто из них не бывал. Никто не стоял на голом склоне, когда над головами проносится хищник, словно прилетевший из самой страшной сказки.

– Выполнять, – кивнул наконец Джонон.

Приказ был исполнен почти без заминки – заскрипела кожа, глухо лязгнули о камень доспехи. Гвенна слышала ропот солдат: многие бранились, кое-кто молился.

– Неправильно это, – пробормотал Паттик.

– Да, – глухо ответил ему Чо Лу, – неправильно.

Гвенна с ними не согласилась. Стоять на коленях было именно что правильно. Правильно было вручить свою судьбу птице. Правильно было прижаться лбом к холодному камню, закрыть глаза и ждать. Неудивительно, что люди так часто отказываются от боя. Это легко, как дышать. Всего-то и надо – ничего не делать.

32

Ночь выдалась прохладной, но пропеченные дневной жарой черепицы грели Акйилу босые ступни. Кругом из кривоватых кирпичных и глиняных труб поднимался дым, наполнял небо, замазывал звезды, оставляя лишь самые яркие. С улиц внизу пахло грязью, дерьмом, тухлыми объедками, мочой и горячим липучим духом нищенской похлебки из лошадиных копыт и рачьих лапок, ракушек, потрохов и прочих отбросов, варившихся в тысяче горшков. Через улицу от него визжала женщина, в голосе поровну смешались страх и ярость. Когда крик оборвался, заплакал младенец, за ним другой. К плачу добавился собачий лай, псина не унималась, пока кто-то не дал ей пинка, превратив лай в тонкий ошарашенный визг. На удар сердца установилась почти полная тишина. Потом опять захныкал ребенок.

Сюда Акйил не собирался. Несколько часов назад, выбираясь с гостиничного чердака с тяжелым кошельком на поясе, он думал быстренько смыться из города, залечь на несколько недель где-нибудь в предместьях, а потом вернуться за Йеррином и с ним двинуть к югу, в Креш или в Арагат. С его цветом кожи и волос он был бы там как свой. И на рынке болтали, что там в глуши полно деревенек, земледельческих и рыбацких, а если со временем он соскучится, ну и хрен с ним, всегда можно рвануть в любой из тамошних городов – в Олон, Сиа, Чуболо, Сарай-Пол… Право, перед ним были тысячи дорог, кроме