Теперь она заулыбалась и стала хоть немного похожа на прежнюю Вербицкую.

– Нет, проснулась я точно в кровати и помню весь сон до последней детали. Но все же меня пугает то, что я только теперь вспомнила ваше ужасное дежурство. Кровавая ночь, бедные мальчики! И теперь вижу все в деталях, но не помню одного – почему и как я очутилась тогда около дверей приемного покоя. Этот момент так и не восстановился. Ко мне приходит невролог из какой-то платной клиники, приятная женщина и очень ответственная. Я ей ничего не говорила ни про сон, ни про ту ночь в больнице: ждала вас. Что вы думаете обо всем этом? Если честно, я очень переживаю о состоянии своей головы. Страшно подумать, так ведь можно закончить свое существование, не помня родных и оставляя включенным газ на плите. Это даже страшнее, чем остаться обездвиженной.

– Не будет ни того ни другого. Деменция начинается совершенно иначе. По крайней мере, на данном этапе никакой типичной симптоматики нет. Просто все, что наболело за последние годы, приходит ночью, когда эти переживания невозможно отогнать. Должна признаться, у меня бывают похожие кошмары.

– Леночка, я в последнее время много думала о вас. О том, что вы ушли от мужа, из больницы, так резко поменяли свою жизнь. Все переживала: как же так, врач – это же до конца жизни, как и учитель. Это же совершенно особое состояние души, как вы теперь без этого будете? А потом решила, что вы правильно поступили. Осознала совершенно определенно: наверняка у вас были более чем веские причины. И теперь, после того как я вспомнила ту ужасную ночь, я еще раз получила подтверждение: ваш выбор – не ошибка. Нельзя молодой хрупкой женщине всю жизнь тратить на такой труд. Мне кажется, это еще не каждый мужчина потянет, а вы такая худенькая и маленькая. Ко мне теперь приходят такие прилично одетые дамы из частных клиник. У них ни тревог, ни волнений, приятная несложная работа.

– Я пыталась, Полина Алексеевна. Не мое это.

– Понимаю. Ходить по таким квартирам, как моя, слушать капризных дам в возрасте – это точно не ваше. Но все же как вспомню эту картину за порогом приемного отделения, просто страшно делается. Вы знаете, я там простояла даже не помню сколько. Не чувствовала ни холода, ни ветра. Невозможно признаться, но в какой-то момент я настолько перестала себя контролировать, что засмеялась. Представляете! И такие мысли в голову полезли, страшно подумать! Все вдруг предстало как кукольный театр: машины «Скорой помощи», яркий свет из приемного, одни люди в белых халатах, а другие, окровавленные, на носилках. Дурной спектакль. А мы тычемся, как слепые котята, и ничего не можем понять, так как нет никакого смысла в том, на что мы надеемся и чего ждем, потому что вот так вот раз – и перевернулся автобус. И ничего сделать с этим не можешь, совершенно ничего. Вы, Леночка, все бегали между каталками, что-то кричали, а мне все это казалось страшно смешным. Очнулась, только когда вы меня увидели. Как все это ужасно! Я рада за вас. Не стоит жить рядом с горем постоянно. Жизнь одна, и вы достойны прожить ее радостно.

– Может быть, и так. Наверное. У меня тоже иногда бывают мысли про дурной спектакль. Но кто-то же остался жив, ведь правда? А мог погибнуть, если бы ему не помогли. Вот и весь смысл, ничего такого хитрого.

Наступила пауза. Незаметно мое ощущение неловкости прошло. Теперь я хотя бы понимала, зачем была ей нужна. Слава богу, не за рецептом и не за консультацией.

– Я живу с мужчиной, Полина Алексеевна. Наконец-то знаю, что такое любовь, хотя звучит это совершенно по-идиотски для взрослой бабы с дитем.

– Вы сделали то, что не сделала я в свое время. Знаете, после развода случались разные знакомства, и даже один человек предлагал мне выйти за него. Но он работал на селе, далеко от города, был председателем большого колхоза. Мужчина умный и даже вполне образованный. Вдовец. А я так и не решилась. Не могла себе представить даже, как сын будет учиться в простой сельской школе: рядом ни Мариинки, ни Эрмитажа, ни подготовительных курсов в университет. Теперь сильно сомневаюсь в том, что была тогда права. Все же детям нужна полная семья. Мне кажется, Леночка, вы не смогли бы выбрать недостойного человека, а настоящий мужчина если любит женщину, то любит и ее ребенка.

– На самом деле все довольно сложно, но я стараюсь наладить отношения, как могу. У меня есть подруга. Она неплохой психотерапевт, так что я периодически прохожу сеансы мозгопромывания на кухне за бутылочкой красного. Очень помогает в моменты бессилия или когда просто не понимаешь, что делать. Если вы о чем-то хотите поговорить более профессионально, я могу пригласить ее к вам. Она не откажет, хотя такие специалисты обычно не выезжают на дом.

– Спасибо, Леночка. На самом деле ваш приход дает гораздо больше, чем любой психолог и вообще любой другой доктор. Но я еще подумаю обязательно.

– Психотерапевты, кстати, неплохо понимают в сновидениях. Еще те шарлатаны.

– Мне теперь все кажется довольно ясным в этом вопросе. Думаю, ваша версия о природе кошмаров совершенно правильная. Это просто уставшее от обилия лекарств подсознание.

– В любом случае надо тщательно делать все, что выписал невропатолог. В конце концов, в платные клиники дураков не берут, ведь теперь все хотят иметь хорошую репутацию. Неврологические препараты так или иначе положительно действуют на кровообращение в вашей многострадальной голове. В конечном итоге и настроение будет лучше, и, может быть, не будет кошмаров.

– Да-да… Я надеюсь на это…

Она наклонилась за ходунками.

– Леночка, я предлагаю пойти попить чаю. Дома теперь почти весь день никого не бывает, кроме мальчика с няней. Она женщина не очень общительная и в основном старается проводить время в детской. Господи, я такая стала эгоистка! Ведь знаю, что вам наверняка уже надо бежать.

– Не берите в голову. Дочь по субботам у мамы, а мой мужчина будет дома не ранее обеда в воскресенье, я уверена. Он очень устает. Врачи бегут из больницы в поисках зарплат – не одна я такая. Ему теперь приходится выполнять в операционной работу двух-трех хирургов.

– Тогда я еще пару часиков у вас украду.

Она довольно ловко привстала на здоровой ноге и быстро ухватилась за ходунки, не дав мне возможности помочь ей.

Мы двинулись на кухню. В квартире и вправду было тихо и неприятно пусто. Сын, видимо, ушел сразу после моего прихода. Даже на кухне чисто, без запахов еды. Полина сама достала чашки и чайник. Слава богу, у меня хватило мозгов не унижать ее попытками помочь.

– Следующий раз, когда придете ко мне, если, конечно, я вам не надоела со своими разговорами, обещаю уже не пользоваться этой штукой. – Она села рядом со мной за стол и с отвращением оттолкнула ходунки подальше.

– Вы же собирались уехать к внучкам.

– Конечно, я собираюсь. Все равно, если даже все сложится, я обязательно хочу увидеть вас еще хотя бы раз. Мы сегодня поговорили, и у меня появились силы. Вы же сами знаете: лечит доктор, а не лекарства.

– Это двусторонний процесс, Полина Алексеевна. Хотя теперь уже могу вам признаться: я не верю в таблетки. Я верю в человека и в его силы. Жалко только, не всегда срабатывает.