Сделав небольшой круг по комнате, она опять плюхнулась на диванчик. Теперь настал мой черед: надо было как-то отвечать на весь этот жалкий самообман. Когда болезнь начинает свой последний смертельный танец, у многих не хватает мужества посмотреть ей прямо в глаза, и тут начинаются знахари, гадалки, мухоморы, костоправы и даже бензин на завтрак. Волшебные доктора – это тоже из этого списка. Я теперь была в нем. Тут же почему-то вспомнила приятельницу-онколога. Какие только небылицы не сочинялись для больных: люди уходили, а вокруг создавался маленький спектакль, с родственниками и врачом в главных ролях.

Итак, начнем.

Теперь даже нет смысла звонить Валентине и выяснять, какие события предшествовали последнему обострению. Какое теперь имеет значение? Дорога раскатана широкими полозьями царской кареты новой семьи Вербицких, несущейся на огромной скорости и не собирающейся ни останавливаться, ни менять направление.

Нет, не хочу никаких спектаклей.

– Полина Алексеевна, мне очень приятно, что вы так верили в меня и в мои способности, но инсульт, особенно повторный, – очень коварная вещь, не буду вас обманывать.

– Посмотрите сначала, прошу вас, лечебные назначения и мою последнюю томографию головного мозга.

Она протянула большие листы дорогой бумаги с красивым змеиным вензелем. Я узнала штамп как раз той самой клиники, куда я порывалась устроиться. В список лекарств глубоко вчитываться не стала, данные томографии вообще закрыла рукой сама от себя.

– Все очень даже грамотно, насколько я могу судить. Так что не переживайте. Судя по всему, вы в хороших руках.

– А что скажете про томограмму?

– Конечно, есть некоторые изменения, но, думаю, вам необходимо будет повторить исследование по окончании лечения. Надо набраться терпения. Вероятно, теперь нужно больше времени, восстанавливающий массаж и физиотерапия. Сейчас куча всяких реабилитационных программ разработана, и многие очень неплохие. На Финском построили хорошие частные санатории.

– Но у меня совершенно нет времени на все это, Леночка. Я планировала уехать в ближайшее время.

– Даже не буду спрашивать, куда вы собрались, Полина Алексеевна. Только это уже похоже на танец на костре. Думаю, ближайшие несколько месяцев уйдут на лечение. Надеюсь, трезво поразмыслив, вы запланируете поехать отдохнуть.

– Я хотела помочь Ирочке. Вы знаете, теперь она живет далеко, Валентина наверняка вам говорила. Девочки тоже с ней… Теперь у Саши новая супруга, родился мальчик… но они справляются сами. Девушка у нас весьма самостоятельная, сразу вышла на работу, и поэтому пришлось нанять няньку… точнее, даже не одну. Да и не только… еще и домработницу.

Она вся съежилась и превратилась в грустного маленького ребенка, совершенно потерявшегося в переплетении событий.

– Я не о том хотела… Елена Андреевна… Вы же помните моих внучек… Так все вышло… Вы знаете, Леночка, один раз как-то снится: девочки приходят домой, и я в коридоре слышу их голоса, бегу быстрей на кухню греть обед, потом вспоминаю, что молоко кончилось, расстраиваюсь из-за своего склероза, выбегаю к соседке напротив, звоню и никак не могу вспомнить, как ее зовут. Понимаете, так стыдно. А она открывает дверь, здоровается, улыбается и в отличие от меня прекрасно помнит мое имя. И тут я совсем забываю, зачем пришла. Стою и пытаюсь хоть что-то придумать, а никак. Так глупо, неловко, нелепая пауза, а она еще шире улыбается и говорит: «Не мучайтесь, дорогая. Разве ж это плохо – все забывать. Это и не горе вовсе. Это даже хорошо, просто замечательно! Вот зачем, например, помнить эту сцену в больнице, тогда ночью, в приемном покое: много людей и крови, тесно, в воздухе страх и боль, даже кажется, что началась война? Лучше все это забывать, так что вам повезло больше, чем остальным». Она говорила и все время улыбалась. Мне стало так страшно, как не было уже давно. Так я боялась только в детских кошмарных снах. Хотела развернуться и уйти, а сама стою, даже не могу пошевелиться и вроде как начинаю понимать, что это всего лишь сон, но не могу проснуться. Представляете, Елена Андреевна, какие вещи происходят с воображением после всех моих злоключений? Я проснулась и правда вспомнила ту ужасную ночь. Все до последнего момента. Этот ужасный свет, вокруг шум, стоны, кровь… Хотя до того дня ничего совершенно не помнила… И тут еще опять стало хуже с ногой. Я страшно переживаю: надолго ли это обострение. Вы знаете, теперь Саша живет совершенно по-новому… эти няньки, уборщица… Я тут совершенно не нужна. С новой супругой мы видимся нечасто. Она тоже вся в работе, как и Саша. Как это ни печально, но мне кажется, что мы с Ирочкой имели слишком старомодные представления о семейной жизни. Может быть, Саша от этого и страдал. Теперь все по-другому, понимаете, современные женщины совсем другие.

Она нервничала и автоматически перебирала складки покрывала тонкими бледными пальцами. Я сидела вся мокрая, в холодном липком поту от накрывшего с головой панического страха.

Все совершенно ясно, Полина Алексеевна. Я много раз видела эту вашу соседку, слышала ее голос, видела противную улыбку. Много улыбок и голосов, все в разных лицах моего собственного ночного бреда.

– Елена Андреевна, мне очень необходима ваша помощь. Мне надо как можно раньше прийти в себя, так как я планирую уехать на какое-то время к Ирочке и помочь ей там. Ее мама теперь вдова, они обе работают, младшая девочка еще совсем маленькая, а на няньку денег не очень хватает. Я знаю, что теперь очень бы им пригодилась. Конечно, Саша наверняка регулярно посылает деньги… Точнее, этим всем теперь занимается новая супруга… Потому не думаю, что это большая сумма…

– Полина Алексеевна, я теперь не имею права руководить вашими лечебными мероприятиями. Но, судя по всему, все очень грамотно. Я могу дать только один совет: сосредоточьтесь теперь на себе, и как можно более тщательно, методично думайте только об одной персоне – Вербицкой Полине Алексеевне. А потом, если удастся восстановить ногу и если вам так этого хочется, то садитесь в самолет и летите. Делайте хоть теперь только то, что нужно именно вам. Новая супруга, как я понимаю, сможет позаботиться о ваших мужчинах без всякой посторонней помощи. Мне кажется, что вы справитесь и с этим теперешним обострением, раз есть определенная цель.

– Леночка, я счастлива, что слышу такое от вас. Вы знаете, Саша страшно разозлился, когда узнал о моих планах. Мы с ним в последнее время не очень-то находим точки соприкосновения, но я все понимаю: на нем теперь большой бизнес, и человек не может не измениться. Мне теперь сложнее найти с ним общий язык. И даже Валентина не совсем одобрила мои планы пожить с Ирочкой и девочками какое-то время. Только вы, и я очень за это вам благодарна.

– По поводу ваших неприятных снов… Мне кажется, не стоит сильно из-за этого переживать. Человек, испытывая стресс и даже будучи совершенно здоровым, видит кошмары. В этом ничего страшного нет. Сон, сами знаете, – во многом игра подсознания. Многие в детстве ходили по ночам. Недавно мама очень смешно рассказывала о групповом припадке лунатизма: застала меня с братьями на кухне в четыре утра за поеданием батона со сгущенкой, все трое находились в полной прострации. Так сказать, на вопросы не отвечали и ни на что не реагировали. Пацаны легли спать, только когда отец практически занес каждого в комнату. Я же стояла столбом, пока мне в ухо несколько раз не прокричали мое имя. Тогда я тихонько расплакалась и сама отправилась в кровать. Утром, конечно, никто ничего не помнил, представляете? Так что если вас не застукали рвущейся к соседке в дверь, то все в порядке.