оставить в Санкт-Петербурге благожелательное отношение к Пруссии, согласился передать это предложение королю, ибо заключить подобное обязательство не имел позволения. Договорились, что переговоры продолжатся тайно через Гарденберга, того самого министра, которого для виду отстранили.

Попытавшись таким образом объясниться с Россией, Пруссия попыталась оправдаться и перед Лондоном. Английскому кабинету она заявила, что не захватывала Ганновер у Англии, а получила от Наполеона, приняв его, добавляла она, наперекор себе, в результате вынужденного обмена на провинции, о которых столь сильно сожалеет.

Англия не приняла ее доводов. Она ответила манифестом, в котором осыпала Пруссию бранью, объявила ее жалко склонившейся под ярмо Наполеона, недостойной быть выслушанной и презренной сколь своей жадностью, столь и зависимостью. Британский кабинет заявил, что мог бы вытерпеть новое вторжение в Ганновер как неизбежный результат континентальной войны, если бы Пруссия ограничилась простой оккупацией; но поскольку она объявила о закрытии рек, совершив враждебный акт, в высшей степени вредоносный для английской коммерции, Англия объявляет ей войну. Всем кораблям королевского флота дан приказ атаковать прусский флаг. Это означало подлинное бедствие для всей Германии, ибо балтийские суда обыкновенно прикрывались прусским флагом, который хозяева морей до сих пор щадили.

Мысль о возвращении Наполеона на берега Ла-Манша тревожила всю Англию. По-прежнему уповая на трудность перехода через пролив, начинали, однако, опасаться, что для необычайного человека, который двигал всем миром, нет ничего невозможного, и задавались вопросом, стоит ли подвергать себя стольким опасностям ради приобретения еще какого-нибудь острова, когда уже имели всю Индию, мыс Доброй Надежды и Мальту. Система войны до победного конца утратила доверие благоразумных англичан, и хотя она восторжествовала позднее, в то время все чувствовали ее опасность, слишком великую в сравнении с преимуществами, которые могла доставить продолжительная борьба.

И поскольку люди – рабы фортуны и охотно принимают ее минутные капризы за вечные, они были жестоки к Питту, забыли услуги, которые в течение двадцати лет этот министр оказывал родине, и степень величия, к которой он привел ее энергией своего патриотизма и парламентскими талантами. Они сочли его побежденным, связав его политику с ее результатами. Они вменяли ему в вину ошибки генерала Мака, поспешность австрийцев, не дождавшихся русских при вступлении в кампанию, поспешность русских, не дождавшихся пруссаков для сражения в Аустерлице. Однако Питт не составлял планов кампании и имел отношение лишь к коалиции. Он ее и создал и, создав, помешал Булонской экспедиции. Но об этом уже никто не хотел вспоминать.

Двадцать пять лет всепоглощающей парламентской борьбы, изнуряющей душу и тело, разрушили здоровье Питта. Наследственная болезнь, которую труды, усталость и последние огорчения сделали смертельной, привела к его преждевременной кончине 23 января 1806 года. Он умер в возрасте 47 лет, после того как правил своей страной на протяжении более чем двадцати лет.

Если в 1803 году Георг III выбрал Питта, которого не любил, чтобы обойтись без Фокса, которого не любил еще больше, то после смерти Питта он был вынужден подчиниться влиянию общественного мнения и соединить в одном кабинете Фокса, Гренвиля, Уиндхема и их друзей. Фокс в новом кабинете получил подавляющее большинство голосов. Он без промедления занялся двумя важнейшими предметами – организацией армии и отношениями с Францией.

От положения Фокса и его доброжелательных отношений с Первым консулом, ставшим императором, как ни от кого другого ожидали восстановления мира. Удачное стечение обстоятельств предоставило ему такую возможность. Один несчастный, судивший, очевидно, о новом английском правительстве по предыдущему, проник к Фоксу и предложил ему убить Наполеона. Возмущенный Фокс велел швейцарам схватить его и предать в руки английской полиции. Он тотчас написал Талейрану весьма благородное письмо, желая засвидетельствовать перед ним полученное им отвратительное предложение и предоставить в распоряжение Франции все средства для преследования его автора, если окажется, что его планы достаточно серьезны.

Наполеон был тронут столь великодушным поступком и просил Талейрана ответить Фоксу достойным образом, что тот и сделал. Этого оказалось достаточно для продолжения. Фокс без промедления ответил открытым и сердечным письмом, в котором без обиняков и дипломатических уверток предлагал заключить мир на надежных и почтенных условиях и средствами простыми и быстрыми. Поскольку основы Амьенского соглашения претерпели существенные изменения в результате успехов Франции и Англии на суше и на море, для заключения мира надо подыскать новые условия, от которых не пострадает гордость ни одной из двух наций и которые доставят Европе гарантии спокойного и безопасного будущего. Такие условия, при благоразумном подходе с обеих сторон, найти нетрудно. Согласно предшествующим договоренностям, Англия не может вести переговоры отдельно от России; но в ожидании консультаций с ней можно доверить избранным посредникам обсуждение интересов воюющих держав и подготовить их сближение. И Фокс без промедления предлагал назначить лиц, которым будет поручена такая миссия, и место, где они смогут встретиться.

Предложение Фокса восхитило Наполеона, который в глубине желал сближения с Великобританией, ибо именно от нее исходила всякая война, как вода из источника; и было мало прямых средств победить ее, за исключением одного, решающего, но рискованного – высадки. Он принял предложения Фокса с величайшей поспешностью.

Не обсуждая условий, он дал понять в своем ответе, что у Англии почти не будут оспаривать ее завоеваний (она удержала Мальту и захватила Мыс), что Франция, в свою очередь, сказала последнее слово Европе в Пресбургском договоре и ни на что больше не претендует;

что основы, таким образом, найти нетрудно, если у Англии нет неприемлемых притязаний в области торговли. Император убежден, говорил Талейран, что истинная причина падения Амьенского мира не в чем ином, как в отсутствии торгового договора. Примите к сведению, что Наполеон, не отказываясь от сближения в торговле, не допустит вреда французской промышленности, которую намерен защищать всеми пошлинами и запретами, какие способны благоприятствовать ее развитию.

Что до вмешательства в переговоры России, Наполеон велел определенно заявить, что он этого не желает. В основе его дипломатии лежал принцип сепаратного заключения мирных договоров. Европа всегда использовала против Франции коалиции; допускать коллективные переговоры значило им благоприятствовать. Наполеон, который на войне старался встречаться с врагами, разделенными друг с другом, дабы разбивать их по очереди, должен был придерживаться такого же положения и в дипломатии. Утвердив принцип сепаратных переговоров, Наполеон просил добавить, что готов назначить местом переговоров Лилль и незамедлительно выслать туда своего полномочного представителя.

Фокс тотчас отвечал, что с самого начала договорились о том, что мир будет равным образом почетен для обеих наций; однако он не сможет быть таковым для Англии, если переговоры будут проходить без России, ибо Англия формально обязывалась статьей договора (того, которым была учреждена коалиция в 1805 году) не заключать сепаратного мира.