жизнь переменчива, вся в полосочку, как зебра. Кончилась его светлая полоса, наступила темная. Проходит, конечно, все. Но с чем он из нее выйдет?

И тут Глеб вспомнил о талисмане… Какая ерунда! Он уже рассуждал на эту тему, раскладывал все факты по полочкам, и пришел к однозначному выводу, что пространные мудрствования старика Собьеского — полный абсурд. Но все же… Что ему остается делать? А вдруг и вправду поможет? Утопающий хватается за соломинку, а эта вещица — единственное, за что он может ухватиться. Его соломинка. Во всяком случае, терять нечего. Решено: утром, прежде чем отправиться на завод, он заедет в банк, заберет из ячейки кулон и непременно наденет на шею. Комиссия назначена на одиннадцать, он успеет.

Меланчук на мгновение устыдился своей слабости перед испытанием судьбы, но надежда взяла верх. Только бы с утра банк работал.

Утро было мрачным. Стояла пасмурная погода. Дул не по-летнему холодный ветер, и Глеб вынужден был вернуться, чтобы надеть джемпер. До банка пришлось ехать дольше, чем он рассчитывал. Движение было интенсивнее обычного. Как видно, из-за похолодания те, кто обычно ходил пешком или ездил общественным транспортом, сели в автомобили.

С трудом найдя место для парковки, Глеб оставил машину и поспешил в банк. Небольшая очередь подвигалась медленно, и он начал нервничать — появилась угроза опоздать. Глеб уже подумывал уйти, когда ему, наконец, разрешили войти в хранилище.

Кулон был на месте. Поспешно надев его на шею, защелкнув замок и заправив под рубаху, Глеб уладил последнюю формальность, выскочил из банка и понесся, что было духу, к машине.

К началу работы комиссии Меланчук опоздал на полчаса. Его извинительную речь, не дослушав, перебил радостный Захарченко:

— Поздравляю, Глебушка! Искренне поздравляю!

— С чем, Юра?

Пожимая протянутую руку, Глеб недоуменно уставился на Юрия.

— Как это, с чем! Мы выявили причину аварии! Наша честь спасена — и фирмы, и твоя, в том числе! Мы ни в чем не виновны.

— А кто? Кто же тогда виновен?

— Форс-мажорные обстоятельства! Комиссия, как видишь, уже начала работать и только что обнаружила след от удара молнии в подстанцию. Вот он, смотри!

Юрий указал на застывшие потеки оплавленной обшивки. Глеб Николаевич на несколько секунд задумался. Странно, о чем все, в том числе и он сам, думали вчера? Перед аварией всю ночь бушевала гроза. Любой здравомыслящий человек должен был начать расследование именно с поиска возможных грозовых повреждений. К сожалению, все были настолько взволнованы, что об этом как-то и не подумали. Что ж, бывает…

— Потому и накрылся трансформатор, Глебушка! — тараторил возбужденный Юрий. — Потери понесли, конечно, обе стороны: и мы, и завод. Но без них бизнеса не бывает. Главное — реноме нашей фирмы! Честь мундира не запятнана. Будем теперь выявлять повреждения энергосистемы и сразу же принимать меры по их устранению. Так что засучивай рукава — и вперед, притом с песней! Не позже, чем через неделю, завод должен возобновить производство и начать наверстывать потери.

На радостях Меланчук трудился с небывалым рвением, да и вся команда работала как никогда слаженно и энергично. Председатель объявил шабаш в семь вечера, и Глеб, хоть и чувствовал себя усталым, оставил работу с некоторым сожалением.

Дома, сразу после вечернего туалета, на кухонном столе, против ожидания, ждал его горячий ужин, дразнящий аппетитными ароматами.

— Спасибо, Катя, — робко поблагодарил Глеб, принимаясь за еду.

Она села напротив. Опершись локтем на стол, положила подбородок на ладонь и кротко посмотрела на мужа.

— Люблю смотреть, как ты с аппетитом кушаешь, — сказала она тихим мирным голосом.

Уплетая сочное баранье жаркое, Глеб искоса поглядывал на жену. Она сидела, опустив глаза, и едва заметно улыбалась. В ее мимике не улавливалось и тени утренней обиды и раздражения. Доев последний кусок и запив темно-бордовым компотом, он вытер губы белоснежной салфеткой и, как всегда, сказал:

— Спасибо за ужин, дорогая Катюша.

— На здоровьице.

Смущенно помолчав, она тихо добавила:

— Глеб… прости меня, пожалуйста, за утреннее…

— Все в порядке, Катенька. Ничего не было. Все мы люди и ошибаемся все. Ты тоже меня прости за вчерашний поздний приход. Виноват, выпил лишнее… Постараюсь, чтобы впредь такого не случалось.

— Как там с вашей аварией? Не переживай, Глебушка. Выгонят — найдешь другую работу.

— В этот раз, слава Богу, не выгонят. Все разрешилось на редкость удачно. Оказывается, в подстанцию ударила молния — вот у них и гавкнулась энергосистема. Устраняем последствия. Потом ее запустим и будем работать дальше.

— Глеб, как я счастлива! Я так себя ругала за несдержанность!

Катя кинулась ему на шею, и они крепко поцеловались.

Несмотря на смертельную усталость, Глеб долго не мог уснуть. На его плече сладко посапывала Катя, а он весь ушел в размышления.

Таких контрастных потрясений, как в последние дни, он еще не испытывал. Шумная вечеринка, очаровательная блондиночка, эйфория. Потом похмелье. Ни свет, ни заря — известие об аварии, грозившее ему крушением карьеры. Как удар «под дых». Рабочий день, принесший одни расстройства. Вечером — скандал с Катей. Утром — банк и кулон, опоздание к началу работы комиссии. Неожиданное известие, смывшее всю грязь, которой его накануне облили с ног до головы. Вечером — не менее неожиданное примирение с Катей.

«Вот и не верь в талисманы», — думал Меланчук, глядя в потолок, по которому бегали блики от автомобильных фар, уличных фонарей, раскачиваемых ветром, и крон деревьев. Интересно, как бы все сложилось, не нацепи он снова этот хренов кулон? Разве не обнаружился бы след от удара молнии? Рано или поздно его бы все равно нашли. И Катя у него не такая, чтобы долго сердиться и принимать поспешные решения. Она вспыхнула под наплывом эмоций. Так же, как и любая женщина, будь она на ее месте. Ему нужно было думать, прежде чем увлекаться этой блондинкой. Кулон здесь, конечно, не причем. Однако… Когда он при нем, его дела складываются всегда удачно. Всегда ли? Трудно сказать, ведь еще слишком мало случаев, чтобы делать подобные выводы. Но все-таки… Почему наш мир устроен так, что никак нельзя проверить, как сложились бы те или иные обстоятельства, поступи человек иначе? Этот парадокс, к сожалению, неразрешим. Таково одно из проявлений иррациональности природы. Здесь можно только верить в ту или иную альтернативу. Полагаться на силу талисмана, конечно, заманчиво. Но если, понадеявшись на нее, идти напролом, можно угодить в западню. Нельзя искушать судьбу. Лучше уж поступать, как все люди, стараясь принимать рациональные решения. Как же тогда убедиться в том, что он действует? Да, это вопрос веры