Незаметно сон смежил веки Глеба, и он погрузился в его таинственный мир.

***

Было тепло и солнечно, как по заказу. Если бы не поредевшая желтая листва на деревьях, не чувствовалось бы, что сейчас ноябрь.

Глеб ехал в приподнятом настроении. Сегодня ему удалось заключить выгодный контракт. Правление и не рассчитывало на такую удачу. Его выступление убедило заказчика согласиться на условия, предложенные «Ореолом», и подписать соглашение, не дожидаясь очередной встречи. Это здорово, что рядом был Юра Захарченко — он информирует правление, когда вернется после банкета. Глеб на банкет не остался, сославшись на плохое самочувствие и личную занятость. Последнее время банкеты, «корпоративы» и прочие застолья стали настолько часты, что если все посещать, может и нос покраснеть. Да и Катя их ненавидит, особенно после того случая с блондинкой.

Серая полоса дороги словно застыла впереди внедорожника. Автомобиль несся с бешеной скоростью, но Глеб ее не ощущал. Машина была исключительно комфортной. Еще недавно он о такой и мечтать не смел. Сам он, конечно, ездил бы на чем-нибудь попроще, но Катя хотела внедорожник. Не желала отставать от Лены Захарченко.

Мимо проносились зеленые луга, убранные поля; там и сям возвышались одинокие скирды. Местами чернела пахота, на фоне которой контрастно вырисовывались редкие тракторы, пыхтя тащившие за собой плуги. Пахали на зябь. Над необъятной равниной висела прозрачная голубая дымка, и в ней туманилась далекая линия горизонта, словно граница между поэзией мечты и прозой суровой реальности. Хотелось петь, и в эйфории недавней победы Глеб затянул с детства знакомую песню:

Ой, у лузі зелененькім,

Ой, у лузі зелененькім

Вдова брала льон дрібненький.

Вдова брала льон дрібненький.

Вона брала, вибирала,

Вона брала, вибирала,

Тонкий голос подавала.

Тонкий голос подавала.

Гудевший за окнами ветер далеко уносил звуки песни. Он вспомнил детство, заботливых родителей, младшего брата, не вернувшегося из Афганистана, и дочь, когда она была еще ребенком. Эту ностальгическую эйфорию потеснили выплывшие из глубин памяти мысли о кулоне Собьеского. Все же старик молодец — помог в кризисной ситуации, когда ему все было не мило, даже сама жизнь. А кулон? Скорее всего, это просто фетиш, веря в который, человек получает огромный эмоциональный заряд. А человеческими поступками руководят исключительно эмоции.

Как все-таки разобраться, действительно ли этот талисман обладает чудодейственными свойствами? Конечно же, нет. Глеб где-то читал, что всякие там амулеты, талисманы и ритуалы действительно помогают. Они активизируют эмоциональный мир того, кто верит в них, мобилизуют на деятельность, возбуждают поисковую активность. Но все же помогают, черт возьми! А может, и прав Собьеский в своих философских толкованиях? Как понять, доказать верность той или другой альтернативы?

Глеб уже давно знал, что человека не убеждают ни доказательства, даже безукоризненно логичные, ни факты, ни аргументы. Он только в том случае может признать какое-то утверждение, если поверит в него, эмоционально его прочувствует. Иными словами, когда ему захочется его признать. Ни Коперник, ни Галилей, ни Леонардо да Винчи и никто вообще не смог доказать того, что опережало свое время. Теперь же утверждения этих гениев, когда-то единодушно отвергаемые их современниками, очевидны для каждого школьника. Чтобы в чем-то убедить человека, нужно подумать, как воздействовать на его эмоциональную сферу. Это знал основоположник пропаганды Юлий Цезарь. Когда его генералы, да и весь народ Римской империи, не пожелали воевать против Карфагена, он созвал поэтов, драматургов, писателей, актеров и художников. Приказал им изображать карфагенян в премерзком виде. Они, мол, должны говорить на вульгарно исковерканной латыни, приносить в жертву своим богам римских детей, обманывать и обворовывать честных римлян, зверски истязать и убивать их. В результате через несколько лет римляне возненавидели карфагенян и без колебаний пошли на них войной. Напрасно умные и образованные люди пытались их вразумить! Цезарь своей цели достиг.

Достиг желанной цели и Собьеский — смог заставить даже такого скептика, как Глеб, на какое-то время поверить в силу талисмана. Вернее, в критическую минуту испытаний судьбы поколебать его неверие в эту силу. Немудрено. Ведь он тогда был в таком смятении…

Вдали показалась голубая полоса Днепра, медленно несущего воды к Черному морю. Машина неслась к тому самому добротному мосту, на котором Глеб познакомился с Собьеским. Вспомнился дождливый осенний вечер и сопутствующее ему тяжелое настроение. Спасибо Петру Стефановичу — он все же удержал Глеба от рокового шага. Но навязал ему этот талисман, и теперь он у него в каком-то магическом плену.

Нет! Все это чушь! Выдумка для дураков! Глеб уже не раз убеждался в иллюзорности помощи кулона. Хватит!

Въезжая на мост, Глеб сбавил скорость. Держа руль одной рукой, другой он снял с шеи кулон и с остервенением швырнул в открытое окно. Боковым зрением он видел, как бесценное сокровище, ярко сверкнув на солнце, описало в воздухе дугу, перелетело через перила и кануло в пучину днепровских вод. Самого падения в воду он не видел, но знал, что теперь навсегда избавился от талисмана, которому невольно приписывал свои достижения, давшиеся тяжким потом и кровью. Дальше его жизнь пойдет так, как он сам ее построит, и никакой талисман уже не сможет претендовать на успехи, которых он добьется своими способностями, знаниями, опытом и трудом. Немного, конечно, жаль — вещь дорогая, но иначе он в трудную минуту непременно снова соблазнится прибегнуть к его мнимой помощи и непременно станет ему приписывать собственные успехи. И так будет повторяться еще и еще — до конца жизни.

***

За подписание многомиллионного контракта компания «Ореол», к великой радости Кати, выделила Глебу Николаевичу солидную премию, и правление вознамерилось послать его на полугодовую стажировку в Нью-Йорк — в «Дженерал Электрик». Катя всегда верила в своего Глеба, даже когда он работал на родном заводе, и им приходилось мыкаться, кое-как перебиваясь на мизерную зарплату. В то время она тоже вынуждена была работать, и от этого страдала семья. А теперь он, наконец, нашел свое место в жизни, хотя и поздновато. Сейчас у него есть шанс подняться еще выше по служебной лестнице, но он смотрит на это сквозь пальцы. Скромняга. Начисто лишен всякого честолюбия.

Ленка Захарченко все хвастается своим Юрой: мой Юра… мой Юра… А Юра без Глеба шага ступить не может. Днем и ночью названивает, по каждой мелочи советуется. И этот простачок искренне перед ним распинается, все знания наизнанку выворачивает. А Юрка ездит на нем, как на осле, и все потом в свой актив записывает. Вице-президент, поди ж ты! Да Глебу, если на то пошло, давно в