– Наверное, нет. Но чисто по-человечески… вы же должныпонимать, в каком я положении… – Последние слова я произнесла почти шепотом,мне так себя стало жалко, что я едва сдержала слезы.

– Ладно, не переживай. Никто тебя не тронет, яприсмотрю.

– В каком смысле? – брякнула я.

– В буквальном. В окна лазить завязывай, сорвешься чегодоброго.

Он открыл дверь и через мгновение исчез.

На месте я смогла усидеть всего несколько секунд, потомкинулась к двери. Гостиничный коридор был пуст, лестница терялась в темноте,только возле лифта светилась лампочка.

– Куда он делся? – пробормотала я, закрывая дверь.Конечно, он мог покинуть гостиницу, но почему-то мне казалось, что он где-торядом, то есть он один из постояльцев. Загадок лишь прибавилось, нечего было идумать о том, чтобы уснуть.

Я легла, уставилась в потолок и вздохнула. Итак, мои худшие опасенияоправдались: убийцы отца заинтересовались мною. Это немцы, по крайней мереговорили они по-немецки, а человека, которого мне следует опасаться, зовут Максфон Ланц. Тут все сходится, кроме одного: какое к отцу могут иметь отношениеэти самые немцы? Насколько я знаю, никаких дел в Германии у него никогда небыло, а также никаких знакомых, интересов и т.д. Он ни разу туда не ездил, покрайней мере ни о чем подобном не упоминал, но умудрился нажить врага снемецким именем. Далее: этот русский, оказавшийся в моей комнате. Он-то откудавзялся, не в комнате, а вообще? Его интересовало, что папа успел мнерассказать. То же интересовало и немцев. Точнее, их интересовало, не успел лион мне что-то передать, иначе парень не стал бы рыться в моих вещах. Тут я вскочилас кровати, включила свет и первым делом проверила наличие документов. Славабогу, все на месте. Я тщательно осмотрела свои вещи, вдруг подумав: что, еслиотец незаметно сунул мне в карман записку? Или еще что-нибудь? С этим повезломеньше, то есть совсем не повезло. Да если бы папа и оставил что-то, парень,что копался в моих вещах, непременно бы это обнаружил… Хотя, если русского онне знает, мог и не обратить внимания на записку. Знает или нет, осталосьзагадкой, но записки точно не было. Я пригорюнилась и вернулась мыслями ксвоему недавнему гостю. Не похоже, что он с немцами заодно. Если те двое имеютотношение к неведомому Максу фон Ланцу, то этот… Он наблюдал за мной, причемеще до появления немца, видел, как я вылезла в окно (или догадался), и следилза моими перемещениями на улице. Предположим, он тоже что-то искал в моихвещах. Поискал и шел бы себе с миром, но он решил меня дождаться и задатьнесколько вопросов. Его интересовало, при каких обстоятельствах погиб мой отец.То есть он об этом не знал? Следовательно, к убийству не причастен. Вилами поводе писано, но мне так спокойнее. Но, как и немцев, его интересовал конверт, атакже что отец успел рассказать или передать мне. Что же такого особенного вэтом конверте?

Он должен быть у убийцы, то есть если немцы причастны кубийству, то пришли они отнюдь не за конвертом. Я уверена, тип влез в окно содной целью – убить меня, а еще хотел убедиться, что папа мне ничего непередал. Логично допустить, что немец и тот, что сидел в моем кресле, – конкуренты,ищут одно и то же, но с разной целью, хотя цель может быть одна, простосоотечественник менее кровожаден. Он сказал, что будет за мной приглядывать, исоветовал особенно не беспокоиться. Что это значит? Жаль, что на мои вопросы онне пожелал ответить. Господи, ну какое все это может иметь отношение к моемупапе? К обычному бизнесмену средней руки из областного центра? Шпионскийтриллер какой-то. Я нахмурилась и в который раз с печалью подумала: а что,собственно, я знаю о своем отце? То же, что и любая дочь, прожившая с ним водной квартире несколько лет. Вроде бы очень много и вместе с тем – ничего. Ядаже не знаю, при каких обстоятельствах он, к примеру, познакомился со своейвторой женой. Так что, по большому счету, он мог быть кем угодно, даже шпионом.Шпион должен работать в соответствующем ведомстве, представляющем интерес дляиностранных держав. А мой организовал собственный бизнес, по делам ездил нечасто, в основном в Москву, ну и в Италию. Я тяжко вздохнула, потому что ужепросто устала от этих мыслей.

За окном серело, дождавшись девяти утра, я позвонила ДмитриюСергеевичу, он обещал приехать через час. Я отправилась завтракать. Само собой,теперь меня очень интересовали постояльцы гостиницы, оттого я быларазочарована, обнаружив в ресторане только пожилую японскую чету. Я устроиласьлицом к открытой двери в ресторан. С моего места хорошо был виден холл, вскоретам появились три женщины-француженки. Пожилой итальянец, сидя за стойкой,просматривал журнал. В ресторан вошли парень и девушка. Поначалу янасторожилась, но тут же разочарованно вздохнула: парень был чуть выше меня, аночной гость отличался довольно высоким ростом. Минут через десять появиласьеще одна пара, но мужчина был невысок и упитан, то есть на роль гостя также негодился.

Мое сидение в ресторане становилось неприличным; допив кофе,я решительно направилась к стойке. Завидев меня, мужчина убрал журнал идружески мне улыбнулся. Накануне мы с ним немного поболтали, он, кстати, былхозяином гостиницы, где работала вся его семья, хвалил мой итальянский,расспрашивал о жизни в Болонье, учебе, – в общем, можно считать, что мыподружились. Оттого я была уверена: он не откажет мне в услуге.

– Доброе утро, – сказала я, он охотно ответил. Поболтаво погоде и о своих планах на день (разумеется, они касались экскурсий), яспросила: – В гостинице живут еще русские?

– Да, – кивнул хозяин. – Пятеро. Три женщины и двоемужчин. Очень приятные люди, – счел своим долгом добавить он и улыбнулся.

– Мужчины приехали вместе? – продолжила я допрос, надеясь,что мои вопросы покажутся ему праздным любопытством.

– Да, – кивнул он. – Они здесь со своими женами, и ещеодна дама, которая занимает одноместный номер. Кажется, они друзья илиродственники.

Я мысленно вздохнула, конечно, мой ночной гость могпоявиться здесь в компании, но почему-то в это не очень верилось.

– Простите мою назойливость, – изобразив смущение,сказала я. – Других русских в гостинице нет? – Хозяин смотрел на меня снедоумением, а я объяснила: – Вчера я встретила мужчину в коридоре, русского…

– А-а… это, наверное, тот, что уехал сегодня утром,часов в восемь.

– Как он выглядел? – не отставала я.

– Симпатичный, – улыбнулся хозяин. – Высокий, светлыеволосы.

– Вы не могли бы назвать мне его имя?

– Конечно. – Он заглянул в журнал и, коверкая имя,произнес: – Владимир Шульгин. Но он уехал. У него самолет утром.

– Спасибо, – вздохнула я.