Тут Песцов вдруг сообразил, что как-то так получается, будтоон именно за этим и пришел – расспросить Бахрушина, не спит ли тот с АлинойХрабровой, – и перепугался.

– Нет, Леш, ты не понял ничего!

– Чего я не понял?

– Леш, я разговаривал тут с нашими, и они все от нее… не ввосторге. Тем более ты ее сразу на большие деньги посадил, без всякогоиспытательного срока, без…

– Храброву на испытательный срок брать?!

– А чем Храброва лучше других?

– Да всем!

– Ничем она не лучше, Леша, просто выскочила вовремя, а теперьтолько купоны стрижет! Ну, улыбка у нее, зубы… бюст тоже…

– Мозги, – подсказал Бахрушин мрачно. – Когда бюст безмозгов, это “Фабрика грез”, а не Алина Храброва.

– Леш, да ладно тебе!

Странный был разговор, и Бахрушин вдруг холодно подумал –странный.

Какое дело Песцову до Храбровой? Кто эти “наши”, с которымион разговаривал? Какое отношение это имеет к Паше?

Корпоративная этика ничего такого не допускала – дирекцияразвлекательных программ, несмотря на то что размещалась на соседнем этаже, неимела к информации никакого отношения, и ее директор к Бахрушину тоже никакогоотношения не имел, хотя обе дирекции были телевизионными структурами. Гораздоболее тесные отношения связывали информацию, например, с Российским радио, хотяони были далеко, в Останкине.

Бахрушин перевернул в пальцах карандаш и нарисовал цветокрозу. Роза оказалась похожей на кочан капусты, но Бахрушина это не смутило, ион стал методично ее раскрашивать.

Песцов молчал.

– Ну чего, Паша?..

– Да ничего… Леша. Только зря ты взял ее. Все говорят – зря.Ты же не знаешь, кто за ней стоит.

– И кто стоит?

– Леш, она же не сама по себе столько лет звезда! Ее же этоттащит…

И Паша Песцов показал глазами на потолок и немного вбок.

Бахрушин следом за ним посмотрел на потолок и немного вбок.Там была сплошная побелка и темная штучка противопожарной сигнализации, абольше ничего.

Интересно, сегодня удастся поговорить с Ольгой или опятьнет?.. И хорошо бы Зданович сам написал информашку по Грозному или Храброва бынаписала – так надо, чтобы было похоже на человеческую речь, а как написать провойну, чтобы и интересно, и за душу брало?!

– А ты ни с кем не посоветовался и взял!

– С кем я должен был советоваться?

– Да хоть… с Потаповым.

Бахрушин вдруг рассердился.

– Паша, я ни разу за десять лет не согласовывал своихведущих с министром печати и информации! Что тебе надо, давай говори уже, и…мне работать нужно.

– Ты напрасно взял на наш канал Храброву, – тихим и злымголосом сказал Песцов. – Просили передать. Напрасно.

– Кто просил передать?!

– Да ладно, Алексей, ты маленький, что ли?!

Бахрушин смял свою розу, похожую на кочан капусты,прицелился и метнул ее в урну.

– Кто?

– Леша, ты чего, не знаешь, кто ее двигает, твою Храброву?!

– Если речь о Баширове, знаю. Только мне нет до него дела,Паша. Она профессиональный телевизионный ведущий. Самый лучший в этой стране.

– Прежде всего она баба! – вдруг почти взвизгнул ПашаПесцов. – Она баба, которую поддерживает Ахмет Баширов, а ты ее на работуберешь!

– Я беру, я, а не ты, Паша! Чего ты так взбаламутился-то?!

– Короче, просили тебе передать, что это большая ошибка ствоей стороны. Пока не поздно, лучше бы…

– Кто просил?!

– А это ты сам, Леша, догадайся. Мне никого смысла нет… Тыже герой, всех умнее, – раз, и Храброву на работу взял!..

На столе, почти под локтем у Бахрушина зазвонил мобильный, иони оба вздрогнули, как будто и впрямь вели секретный разговор.

Рассердившись на себя, Бахрушин двинул локтями, чуть несвалил трубку на пол и, наконец, нажал кнопку:

– Да!

Звонила как раз Храброва.

– Лешка, привет!

– Привет, – буркнул Бахрушин.

– Ты что? Занят? Давай я тебе перезвоню через час, иликогда?!

– Алин, я свободен. Давай. Что у тебя?

Паша Песцов не донес сигарету до рта, округлил глаза исделал встревоженно-вопросительное лицо.

Бахрушин повернулся в кресле и стал смотреть в окно.

– Точно свободен? У тебя голос странный.

Если она сейчас скажет, что мы с ней тоже должны поговоритьне по телефону, вдруг подумал Бахрушин, я заплачу.

…Позвонит Ольга или не позвонит?

– Лех, смотри. Зданович мне сказал, что репортажем пойдетАфган, а из Чечни только информашка.

– Ну?

– Лех, давай наоборот, а? Нам такое видео из Грозногоперегнали – сказка!

– Что за видео и кто перегнал?

– Наши перегнали, а картинка… – она коротко вздохнула, – какМЧС дома там строит, ну, собака бежит, ребенок стоит чумазенький. Еще складоружия, который нашли вчера…

– Вчерашний склад вчера и показали.

– Да знаю, но там, правда, видео замечательное!

– Алин, я тебе верю, но сегодня, как запланировано, пойдетАфган в прямом эфире, а про Грозный ты так прочтешь, на видеоряде.

Храброва помолчала в трубке, оценивая бахрушинскуюсерьезность – все сотрудники знали, что, если голос твердый, злой почти,договориться еще можно.

Если равнодушный – никогда.

Все-таки она сделала попытку.

– А давай мы все-таки сюжетик соберем, ну, хоть на полторыминуточки…

Бахрушин перебил:

– Не давай и не соберем, Алин, этот вопрос решен.

Все у тебя?

Алина Храброва была не просто “лицом в экране”, она быларуководителем программы и отличным журналистом – и всегда умела вовремяостановиться.

– Все, спасибо, Леха. Ты на эфир придешь?

– Конечно.

Она помолчала в трубке.

– Я хотела тебя пригласить… поужинать, – вдруг сказала она.– Давай? Заодно поговорили бы.