– А вода теплая?

– Поклон рыбам!

Иудей вынырнул в последний раз, видно, что силы иссякли,прохрипел:

– Тупые свиньи… И ваш Рус – дурак…

Дружинники ахнули, впервые иудей осмелился на такуюнаглость, двое сразу без разбега, мощно оттолкнувшись, взлетели в воздух,красиво пронеслись по дуге вниз, без плеска вошли в воду.

Иудей уже скрылся под водой, русы не показывались долго,наконец один вынырнул намного ниже по течению, торжествующе тряхнул головой,золотой чуб разметал веер серебристых брызг. Второй вынырнул, увидел, быстрымисаженями помчался к нему, похожий на огромную хищную рыбу.

Князь морщась наблюдал, как они вытащили иудея и еще намелководье начали смачно избивать руками и ногами. У того изо рта хлынулавода, он кашлял, свирепые удары поднимали в воздух, пока не выбросили на мокрыйберег. Хохочущий Ерш сбежал вниз, с удовольствием дал пинка, от которого иудейзарылся лицом в глину.

– Довольно, – крикнул Рус сверху. – А тоскажут, что мы нарочно еще до поединка забили их лучшего бойца.

Воины с хохотом оставили несчастного, быстро взбежалинаверх. Иудей встал на четвереньки, помотал головой. С него текли потоки,он с трудом встал на ноги, заковылял в сторону уже близких стен НовогоИерусалима. Правую руку прижимал к ушибленному боку. Похоже, эти свиньи сломалиребро, а левой рукой поддерживал отвисающий двойной пояс, что и потянул ко дну.Почему эти золотые монеты такие тяжелые?

Всю ночь перед поединком в стане скифов полыхали костры,оттуда доносились песни. Со стен Нового Иерусалима видели пляшущих людей,багровые искры прыгали по обнаженным лезвиям мечей и топоров – скифы любятплясать с оружием. Мелькали рыжие в огне костров бока коней, словно бы пьяныескифы устраивали даже скачки при лунном свете.

Соломон зябко кутался в башенке над воротами. Ее наспехсоорудили уже после перемирия, шаткую и непрочную, и у Соломона кружиласьголова всякий раз, когда его поднимали туда под руки. За спиной и сейчас стоялидвое помощников. В почтительном молчании даже не двигались, пусть ребесобирается с мыслями.

– Только бы перепились как следует, – прошепталСоломон. – Как ты думаешь, Аарон…

Он осекся. Аарон, его постоянный противник на Совете, слегпосле страшной гибели его старшего сына и всех девятерых внуков. А иудеи,побывавшие в стане скифов, рассказали, что и Генда погибла, бросившись в огоньсама, чем свершила страшный грех. Еще раньше погиб средний сын, Исайя, распятыйна кресте прямо перед стенами Нового Иерусалима. Оставался еще младший, Иона.Он должен был в поединке сражаться справа от Иисуса, закрывая ему бок, нотеперь именно ему вести иудеев в бой. И Аарон уже заранее оплакиваетгибель последнего сына, ибо лучшие гибнут первыми. Таков закон любой войны.

Земля обильна, в реках тесно от рыбы, из леса ягоды носяткорзинами. Коровы дают молока столько, что можно за раз налить озеро, а когдаутром на речку идут гуси, то земли на версту не видно за белыми спинами, а отгогота звенит в ушах. Но то ли кровь хранит память о знойных землях, то ли ещечто, но из младенцев только каждый восьмой доживает до пятой весны, а оттудалишь третий добирается до возраста, когда разрешено брать жену.

И хотя женщины рожают часто, ибо сказано в Завете:потомства будет как песка морского, но племя растет медленно, очень медленно.И когда появились эти страшные люди, более губительные, чем все болезни,вместе взятые, они застали врасплох, ибо все силы общины вот уже несколькостолетий направлены все еще на рост. Окажись на их месте эти скифы, они за одностолетие расплодились бы даже из единой семьи так, что земля прогибалась бы подмассой этого дикого народа!

– О Яхве, – проговорил он тихо, – пошли знак.Пошли знак своему народу!

В стане русов всю ночь горели костры, люди бродилихмельные, веселые. Песни орали так, что сорвали голоса, но и охрипшиепродолжали плясать, пока не падали от изнеможения. Их поднимали с хохотом болеевыносливые, давали хлебнуть вина, и снова лихая пляска сотрясала землю.

Рус обходил с Совой стан, Сова хмурился, ждал подвоха, велелудвоить стражу, но его почти не слушались. После страшных дней Исходанаконец-то узрели благодатный край, и пусть оказался заселенным, но захватитьего так просто: всего-навсего победить в поединке со слабым, тщедушнымнародцем, который и воевать-то никогда не умел!

Возле княжеского шатра полыхал самый яркий костер. Буськатаскал и бросал в огонь поленья, счастливый тем, что допущен в ряд самыхименитых воинов, а самые именитые: Бугай, Моряна, Ерш, Твердая Рука, ГромовойКамень, волхв Корнило и ряд богатырей, что вышли из каменоломен, пировали ивеселились как люди, которым и боги не указ, а разве что некие советчики.

Завидев молодого князя, заорали здравицу, вскинули рога схмельным медом, услужливо освободили место на роскошной медвежьей шкуре. Сованахмурился, бросил быстрый взгляд на князя. Рус сказал раздраженно:

– Завтра поединок!.. Пора перестать наливаться. А тоуже на деревья натыкаетесь.

Бугай засмеялся:

– Княже! Да мы и вдрызг пьяные весь отряд иудеев размечемтак, что от тех одни брызги да сопли полетят.

Рус, на перекрестье недоумевающих взглядов, зябко передернулплечами. На миг стало стыдно несвойственных отважному воину сомнений.Пробормотал, оправдываясь:

– Да знаю, знаю… Но что-то тревожно мне.

– Зря, – захохотал Бугай. – Это будет потеха! Мнеодному там делать нечего. А нам выступать сотней! Да мы их и нерассмотрим, мелкоту пузатую.

А Корнило, красный от выпитого, пояс распустил, ласковопосмотрел на Руса:

– Ты князь.

– Ну и что? – насторожился Рус.

– Должен смотреть дальше, – объяснил Корнило. –И тревожиться больше других должен. Есть в тебе княжеская хватка, есть… Непросто на прутике скакал, а к отцу и воеводам присматривался. Но здесь несомневайся! Любой наш воин стоит десятка иудеев. Даже хмельной.

– Ну-ну, – проговорил Рус неохотно. Он сам так считал,но похвальба Бугая, а теперь еще волхв туда же, раздражала инастораживала. – Все же проверьте, чтобы у всех оружие было исправно,топоры наточены, а щиты окованы…

– Щиты? Ты заставишь нас взять щиты?

Бугай так искренне удивился, что Рус заколебался было, но,пересилив себя, сказал с ожесточением:

– Да! Заставлю.

– Не позорь воинов!

– Слишком многое решается, – ответил он упрямо. –Сова, им это не понравится, но я велю порубить все бочки с пивом, выпуститьвино из бурдюков… Если у кого еще осталось. Кто воспротивится – да приметсмерть.

Сова поклонился, в голосе было одобрение: