Его сыновья рассыпались широкой цепью, у каждого в рукетеперь блестел либо меч, либо топор, а двое захватили с собой еще и дротики.Иисус выдернул из ножен меч, узкий и острый как бритва, ударил коня каблукамипод бока, вырвался вперед с криком:

– Не уйдешь, похититель!

Он видел, как скиф остановил коня, ссадил девушку, его дочьГенду. Она отступила, там была груда камней и раскоряченное дерево, онаприсела, прижимая к груди платок.

Бесстыдница, подумал он с бессильной любовью и ненавистью.

А Шатун торопливо кричал ей:

– Только не высовывай голову! Они будут метать стрелы, я непереживу, если хоть одна тебя заденет!

– О Яхве! – вскричала она пронзительно. – Недопусти!.. Только останови их!

Шатун с поднятым топором бросился навстречу погоне. Он неуспел разогнать коня, когда Сим, средний сын, который обогнал отца, размахнулсямечом. Шатун даже не уклонялся от удара: его топор обрушился навстречу,послышался короткий удар металла о металл, скрежет, и вот уже всадникипроскакали в разные стороны, но Шатун остался в седле, а Сим лег на гриву коня.Позади на землю упала срубленная вместе с плечом рука с зажатым в кулакеобломком меча.

Иисус взревел страшно, но прежде чем успел повернуть коня,на скифа налетели сразу три его сына: Бейлах, Иона и Пейсах. Заблистали ихмечи, послышались крики, дикое ржание коней, туда спешили все, но успелиподскакать только Давид и Енох, когда скиф вырвался из кольца. Во вскинутойруке потрясал окровавленным топором, голос его гремел как раскаты грома, а смехбыл подобен сатанинскому:

– И это воины?.. Давайте еще…

Он не успел закончить похвальбу, когда налетели другиесыновья, но в сутолоке мешали друг другу, скиф умело подавал коня назад, недавая себя окружить, а его удары всякий раз выбивали из седел его сыновей.Иисус наконец протолкался вперед, все кричали и размахивали мечами, их умениекуда-то улетучилось, это были просто разъяренные братья, видевшие падавших вкрови своих родных, а скиф хоть и был в воинской ярости, но рубил умело,сильно, держал взглядом сразу всех, и Иисус перехватил его взгляд: злобный,прицельный, мгновенно выбирающий самые уязвимые места.

И это всего лишь мальчишка, мелькнуло яростное. Он нестарше его детей! Но уже жаждущий крови убийца, и он уже убивает его детей,убивает…

Внезапно скиф повернул коня, братья загалдели, бросились впогоню. Скиф помчался по короткой дуге, Иисус не успел закричать, чуя что-тонеладное, как скиф внезапно повернулся и двумя сильными ударами выбил из седелеще двоих. Тут же конь под ним остановился, скиф приподнялся в стременах, рукиу него были длинные, топор на удлиненной рукояти доставал далеко, и еще услышалИисус новые удары, крики, стоны, кровь уже не брызгала, а плескала струями,смешиваясь с кровью заката.

Иисус, крича, как будто его бросили в котел с кипящиммаслом, ворвался в сечу, распихивая сыновей, их осталось всего двое, самнабросился на скифа. Тот умело рубился, его щит погнулся от ударов, пошелтрещинами, а под мечом Иисуса отлетел сперва край, потом в руке скифа осталасьполовинка. Он стряхнул небрежным движением, рот был в злом оскале, брови грозносведены в одну линию. Синие глаза сверкали обрекающе, и, когда еще один упалпод копыта коней, Иисус с оставшимся, это был Перец, насели на врага с двухсторон.

Внезапно они услышали крик. Из-за камней, не выдержавстрашного зрелища, выскочила Генда. Лицо белее мела, волосы растрепались,струились по спине. С отчаянным криком она метнулась к схватке:

– Не могу больше! Прекратите!..

Скиф оглянулся, Перец подкрался и занес над его головой меч.Скиф, чуткий как зверь, успел пригнуться и ударил топором, не глядя. Лезвиезацепило Переца по животу, Иисус закричал в отчаянии, видя, как из распоротогоживота сына вываливаются окровавленные внутренности. Не помня себя он бросилсяна врага, бил мечом, что-то кричал, в нем проснулась та ярость, что заставляеткошку бросаться на огромного человека, он стремился добраться до врага ивонзить острое лезвие в его лицо…

Над схваткой звенел пронзительный крик:

– Шатун! Не убивай! Только не убивай отца!

Шатун пятился, отражал удары. Не оглядываясь, прохрипел:

– Но что я могу? Он не отстанет от нас!

– Не убивай!..

– Тогда он убьет нас, – крикнул он.

Она заплакала, закричала как раненая птица:

– Я могла бы еще найти другого мужа, но где найдудругого отца?

Иисус подобрался вплотную, скиф вдруг отбросил топор иперехватил его руку. Некоторое время они боролись, потом вдруг лицо скифанеожиданно побледнело. В глазах появилась боль. Иисус пытался вывернуться,некоторое время они боролись молча, кони под ними пугливо переступали, и вдругострая боль пронзила грудь Иисуса. Он опустил глаза и увидел рукоять егособственного меча, а лезвие погружалось в низ его живота.

– Свободен, – шепнул он облегченно. – Дети мои, ядогоню вас…

Он упал бы с коня, но скиф удержал, сам соскочил и взял егона руки. Иисус чувствовал, как жизнь утекает вместе с горячим потоком крови.Его уложили на краю дороги. Он видел склонившиеся над ним лица дочери и скифа.Дочь рыдала, царапала лицо, а скиф хранил угрюмое молчание. Он весь былзабрызган кровью, алые струйки сбегали с рук, но боль не давала Иисусукрикнуть, что это кровь его сыновей, она не даст им жить и радоваться…

– Отец, – вскричала Генда, она упала ему нагрудь. – Я люблю тебя!.. Я тебя всегда любила больше, чем маму!Я не смогу без тебя, я пойду за тобой!

Он чувствовал, как холод смерти сковал его ноги, подобралсяк груди, и немеющими губами прошептал:

– Раз уж так получилось… Ты живи. Пусть у тебя будут дети.

Он обратил взгляд на скифа. Тот стоял молчаливый и угрюмый,как придорожный столб. Иисус прошептал неожиданно для себя:

– Пусть она будет твоей женой… И пусть у меня будутвнуки… Да не прервется род…

Голова его откинулась. Последней его мыслью было, что детисчитаются лишь по матери. Дети все равно будут иудеями… Сильными, отважными,его внуками. Он умер с улыбкой, потому что все равно скиф побежден, только ещене знает.

Генда безутешно рыдала. Солнце опустилось за край, небо назападе оставалось зловеще красным, а по земле пролегли кровавые сумерки. Шатуншелохнулся, провел ладонью по лицу Иисуса, закрывая глаза, сказал тяжело:

– Не знаю… Ты поедешь со мной… или теперь вернешься к своейродне?

Она прошептала мертвым голосом:

– Твой меч лишил меня всей родни. Теперь только ты.

Он подсадил ее на коня ее отца, на его свист подбежал егоконь. Она печально оглядывалась, а он у ближайших сторожевых костров бросилнесколько слов, трое воинов взяли лопаты и пошли в сторону схватки.