Соломон смутился, отвел глаза. Рус удивился, что такиестарые, а тоже умеют смущаться.

– Да это я так, – ответил Соломон с неловкостью, он всене мог встретиться взглядом с честным взором варвара. – Просто вот таких,как ты и как он, больших и сильных воинов, в старину звали медными лбами.Бронзы тогда не было еще, носили медные шлемы. Так привыкли звать… и сейчас ещезовут. Но меня тревожит, что не вижу Иисуса. Где Иисус?

На его слабый крик с поля прибежали сразу трое. Одинзачем-то все еще прижимал к груди широкий плоский камень, все трое растерянныеи недоумевающие. Кто-то вскрикнул встревоженно:

– Он обещал! Он должен был быть здесь.

– За ним уже посылали, – сказал второй.

Соломон молчал, чувствуя холодок в сердце. Иисус был не изтех, кто опаздывает или не выполняет обещанное.

За столом слышался только стук деревянных ложек. Иисусразговаривать во время еды не разрешал. Когда я ем, говаривал он, я глух и нем.Или: когда я кушаю, я никого не слушаю. Разговорами за столом оскорбляешь того,кто создал мир, а теперь дает еду.

Стол был широк, но сейчас с ним сидели все девять егосыновей, широкие в плечах, размашистые, и свободных мест не было, хотя Генда,как обычно в последние дни, отсутствовала. Сыновья украдкой посматривали нагрозное лицо отца, уже потемневшее от гнева. Не замечая того, он дышал яростно,едва не расплескивал суп, ел быстро, словно в каждое мгновение готов былвскочить и схватиться за оружие.

Перец, старший сын, посматривал искоса, сочувствующе. Ихотец взвалил на свои плечи всю оборону Нового Иерусалима. Ему тяжелее, чемлюбому из мудрецов общины, те могут все объяснить и понять. А тут еще иГенда…

Он сам начал дышать яростнее, суп хлебал чаще, рука отсдержанной ярости задрожала, расплескивая капли по столу. Поймал удивленныевзгляды братьев, шумно вздохнул, попытался взять себя в руки.

И тут дверь с треском распахнулась. Мать вбежала в комнатурассерженная, с распущенными волосами:

– Генда!.. Генда!

Иисус мгновенно вскочил, едва не опрокинув стол. Сыновья,крепкие ребята, но медлительные, сидели с раскрытыми ртами, смотрелинепонимающе.

– Что с ней? – спросил он быстро.

– Только что!.. Я видела, как она лезла через забор!

Иисус ринулся через комнату, прогрохотали сапоги по крыльцу.Сыновьям успел только взмахнуть рукой, но они послушно бежали следом, еще непонимая, только начиная вспоминать странные взгляды, которыми обменивались отеци мать, когда заходила речь о скифах, покрасневшие от слез глаза Генды, ееупрямо сжатый рот, а также сдержанные разговоры родителей о могучем молодомгое…

Иисус ворвался на конюшню. Конюх не успел расседлать коней,и сейчас Иисус был счастлив, что до сих пор не выгнал ленивого работника.

– Быстрее! – крикнул он сыновьям. – Они моглиперелезть через городскую стену только у второго колодца. Оттуда пойдут поширокой дуге, а мы помчимся прямо через ворота! Да не через главные, а те, чтовыходят к реке. Перехватим.

Уже когда был в седле, в спину как стрела из лука ударилвопрос Переца:

– Отец, насколько это серьезно?

– Генда убежала со скифом, – прорычал он, вне себя отстыда и горя. – С грязным, диким скифом!.. Что еще может бытьсерьезнее?

– Да-да, отец…

– Мы должны догнать и убить его, иначе на нас останетсяпятно позора до скончания дней!

Конь под ним стрелой сорвался с места, и, когда летели вдольдомов по узкой улочке, впервые мелькнула опасливая мысль: послушаются лисыновья? Слишком долго в головы иудеев вдалбливалась мысль о выживаемости, опокорности, о непротивлении злу силой, а в это время сильные и свирепые народызахватывают мир, завоевывают земли, истребляют мирные народы либо превращают врабов, после чего все равно истребляют, только медленно…

Но сзади догонял грохот копыт, и на сердце легло гордоечувство. Он сумел воспитать сыновей сильными и гордыми. Они умеют обращаться соружием, они скачут на конях как степняки, они не страшатся проливать кровьзверей и не бледнеют от вида собственной крови. Он им часто рассказывал оподвиге древних воителей, о поединке Давида с Голиафом, о Самсоне, о завоеванииИисусом земли обетованной… И эти рассказы они слушали с горящими восторгомлицами, он видел, как в их глазах разгорается гордость за пращуров, которые,оказывается, умели воевать, и еще как умели!

Еще издали он заорал, чтобы открывали ворота. Стражи понялис полуслова, его коня узнавали издали. Разом вытащили засовы и вместенавалились на тяжелые створки. Он лишь придержал коня чуть, а когда воротараспахнулись, снова погнал галопом. Сыновья мчались следом, не отставали. Оноглянулся, пересчитал. Все семеро, даже самый младший, которому едвачетырнадцать, все пригнулись к конским гривам и скачут как заправские дикиелюди, что рождаются, живут и умирают на конях.

Они понеслись вдоль городской стены, постепенно вытягиваясьна узкой тропе в длинную цепочку. Со стены им кричали, махали руками, но затемдорога ушла в сторону, и они видели в багровом зареве заката далекие кострыстана скифов, а также дым пожарища.

Иисус вытянул руку:

– Вон они!..

Перец скакал уже рядом.

– Что будем делать, отец?

Он свирепо проскрежетал зубами:

– Что делать? Просто убьем. Он опозорил нас, опозорил нашнарод! Никто нас так еще не оскорблял!..

Перец крикнул в ответ:

– Он нас позорит, а мы – не позоримся. Может быть,лучше так?

Иисус крикнул яростно:

– Много тебя научили в школе! Ты мужчина или трус? Зачем утебя меч?

– Ты велел, – ответил Перец. Добавил торопливо: –Отец, не сердись. Мы сделаем все, что скажешь. Мы перехватим Шатуна, каким быбойцом он ни был.

Иисус вскрикнул в ярости:

– Кого?

– Шатуна, – ответил Перец на скаку. – Это тотскиф, что встретил нас первым… Он еще довел Генду до самых ворот Иерусалима. Нуи я дошел целым.

Ветер свистел в ушах, врывался в рот и раздувал грудь. Иисусвскричал в злом горе:

– И ты знал?

– Отец, – вскрикнул Перец, – многие ходили в станскифов вызнавать их тайны! Я думал…

– Перец, – рявкнул Иисус таким страшным голосом,которого все семеро еще никогда от него не слышали, – вы сейчас догонитегрязного гоя и… убьете!

– И убьем, – подтвердил Перец нехотя, но ствердостью в голосе.

Иисус слышал, как за спиной конский топот стал шириться,расходиться в стороны. Впереди скачущий всадник был уже виден хорошо, он держалперед собой девушку, ее черные волосы были туго заплетены в толстую косу. Иисуспроскрежетал зубами, представив, как этот дикий гой будет ее расплетать, какповалит его дочь на расстеленные звериные шкуры…