— Об этом я ещё ничего не слышал.

— Нечего сказать — хорош ординарец! А что твойлейтенант?

— Не лейтенант, а обер-лейтенант.

— Это одно и то же. Твой обер-лейтенант пошёл насовещание к полковнику?

— Он его туда позвал.

— Ну вот видишь: и наш туда пошёл и командиртринадцатой роты тоже. Я только что говорил с ихним ординарцем по телефону. Ненравится мне что-то эта спешка.

— А не знаешь, музыкантская команда укладывается?

— Ничего не знаю.

— Не валяй дурака! Говорят, ваш старший писарь ужеполучил накладную на вагоны. Правда ведь? Сколько у вас солдат?

— Не знаю.

— Эх ты, глупая башка, что, я съем тебя, что ли? (Былослышно, как говоривший у телефона обратился к кому-то поблизости: «Франта,возьми вторую трубку, услышишь, какой в одиннадцатой роте дурак ординарец».)Алло! Спишь ты там, что ли? Так отвечай, когда тебя коллега спрашивает. Значит,ты ещё ничего не знаешь? Не скрытничай. Разве старший писарь не говорил, чтовам будут выдавать консервы? Ты с ним о таких вещах не говоришь? Вот дубина!Тебя это не касается? (Слышен смех.) Тебя словно мешком по голове ударили. Ну,как только что-нибудь узнаешь, ты нам сейчас же позвони в двенадцатую маршевуюроту, дурачок родимый! Откуда ты?

— Из Праги.

— Ты бы должен быть чуточку поумнее. Да вот ещё. Когдаушёл из канцелярии ваш старший писарь?

— Только что.

— Вот оно как. А раньше-то не мог мне об этом сказать!Наш тоже только что ушёл. Там что-то заваривается. С обозом не говорил ещё?

— Нет.

— Господи Иисусе Христе! А говоришь — из Праги! Ни очём не заботишься! И где только ты шляешься целый день?

— Я только с час тому назад пришёл из дивизионногосуда.

— Это другой коленкор, товарищ. Нынче же забегу на тебяпосмотреть! Давай отбой два раза.

Швейк собрался было закурить трубку, как опять раздалсятелефонный звонок. «Ну вас к чёрту с вашим телефоном, — подумалШвейк, — стану я с вами трепаться».

Но телефон продолжал звонить неумолимо. У Швейка наконецлопнуло терпение, он взял телефонную трубку и заорал:

— Алло! Кто у телефона? Здесь ординарец одиннадцатоймаршевой роты Швейк.

Швейк узнал голос поручика Лукаша.

— Что вы все там делаете? Где Ванек? Немедленнопозовите к телефону Ванека!

— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, телефонтолько что зазвонил.

— Послушайте, Швейк, мне некогда с вами дурака валять!Телефонные разговоры на военной службе — это вам не телефонная болтовня, когдакого-нибудь зовут на обед. Телефонный разговор должен быть ясен и краток. Прителефонных разговорах отбрасывается «осмелюсь доложить», «обер-лейтенант».Итак, я вас спрашиваю, Швейк, Ванек там? Пусть немедленно подойдёт к телефону.

— Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, под рукойего нет. Его только что, может, и четверти часа не будет, из нашей канцеляриивызвали в полковую канцелярию.

— Вот я с вами расправлюсь! Не можете вы выражатьсякратко? Слушайте внимательно, что я сейчас буду говорить! Всё ясно? Чтобы выпотом не отговаривались, будто в телефоне что-то хрипело. Немедленно, кактолько повесите трубку…

Пауза.

Снова звонок.

Швейк берёт телефонную трубку, и его осыпают градомругательств.

— Скотина, хулиган, мерзавец! Что вы делаете? Почемупрервали разговор?

— Вы изволили сказать, чтобы я повесил трубку.

— Через час я вернусь домой. Не обрадуетесь вы у меня!Немедленно собирайтесь и отправляйтесь в барак, найдите там какого-нибудьвзводного, хотя бы Фукса, и скажите ему, чтобы он сейчас же взял десять солдати шёл с ними на склад получать консервы. Повторите, что он должен сделать.

— Идти с десятью солдатами на склад получать консервыдля роты.

— Наконец-то вы не валяете дурака. Я пока что позвонюВанеку в полковую канцелярию, чтобы он тоже шёл на склад принять консервы. Еслиже он тем временем вернётся в барак, пусть бросает всё и бежит на склад. Атеперь повесьте трубку.

Швейк довольно долго и тщетно искал взводного Фукса и другихунтеров. Они все торчали около кухни, обгладывали мясо с костей и потешалисьнад привязанным Балоуном, который, правда, всей ступнёй стоял на земле: егопожалели. Зрелище было презанятное. Один из поваров принёс Балоуну ребро исунул ему прямо в рот. Привязанный бородатый великан Балоун не имел возможностидействовать руками, осторожно переворачивал кость во рту, удерживая её спомощью зубов и дёсен. Словно леший.

— Кто здесь из вас взводный Фукс? — спросил Швейк,найдя наконец унтеров.

Взводный Фукс не счёл нужным отозваться, увидев, что егоспрашивает какой-то рядовой п??хотинец.

— Ясно говорят вам, — крикнул Швейк, — долгоя ещё буду вас спрашивать?! Где здесь взводный Фукс?

Взводный Фукс выступил вперёд и с достоинством началвсячески изводить Швейка: он-де не взводный, а господин взводный, и нельзяорать: «Где взводный?», а следует обращаться: «Осмелюсь доложить, здесь линаходится господин взводный?» В его взводе, если кто забудет сказать: «Ichmelde gehorsam»[146] — немедленно получает в морду.

— Осторожней на повороте! — рассудительнопредостерёг Швейк. — Немедленно собирайтесь, идите в барак, возьмите тамдесять человек и бегом марш вместе с ними на склад получать консервы.

Взводный был так ошеломлён, что смог выговорить только:

— Чего?..

— Без всяких там «чего», — ответил Швейк. — Яординарец одиннадцатой маршевой роты и только что разговаривал по телефону сгосподином обер-лейтенантом Лукашем, и тот приказал: «Бегом марш с десятьюрядовыми на склад». Если вы не пойдёте, господин взводный Фукс, так янемедленно вернусь обратно к телефону. Господин обер-лейтенант требует во чтобы то ни стало, чтобы вы шли. Не может быть никаких разговоров! «Телефонныйразговор, — говорит поручик Лукаш, — должен быть ясен и краток». Еслисказано идти взводному Фуксу, то взводный Фукс должен идти! Такой приказ — вамне какая-то там болтовня, когда кого-нибудь к обеду зовут. На военной службе,особенно во время войны, каждое промедление — преступление. «Если этот самыйвзводный Фукс сию же минуту не пойдёт, как только вы ему об этом объявите, таквы мне немедленно телефонируйте, и я с ним разделаюсь! От взводного Фуксаостанется только мокрое место!» Плохо вы, милейший, знаете господинаобер-лейтенанта!