– Да на углу есть автомат. Только он не всегда работает. И у Мишки из двадцать первой квартиры.

Это была та самая квартира, где нам не ответили. Значит, от тех соседей мы сейчас ничего не узнаем.

– Хорошо, баба Маня, – так вас зовут? – мы пойдем, спасибо за информацию. Теперь мы ее найдем. До свидания.

И Юля повернулась, чтобы открыть дверь. Мы спустились вниз и уже на улице поведали Шандору то, что узнали.

– Значит, ты все-таки была права, – сказал он.

– Да, только от этого не легче.

– Где мы будем ее искать? – спросила Юля. – В какой больнице?

– Нам нужен справочник, – сказал Шандор. – Лизавета, у тебя есть дома?

– Да, но думаю, через отца будет быстрее.

Я подняла левую руку Шандора и посмотрела на часы.

– Он еще на работе. Пойду к нему. Вам идти со мной не обязательно. Как только я что-то узнаю… – Ни у кого из них не было телефона, поэтому я закончила: – Но видимо, вы узнаете об этом завтра.

– Я забегу к тебе вечером, – сказала Юля, – скажешь, что узнала.

– Хорошо.

– Я бы хотел пойти с тобой. Если ты не возражаешь…

Мы вместе дошли до остановки на Ставропольской, и Юля поехала домой, а мы с Шандором в центр. Мы практически не разговаривали. Я вспоминала сцену ссоры между Леной и Кулагиным и тщетно боролась с самыми худшими подозрениями. Что-то подсказывало мне, эта ссора имела прямое отношение к тому, что произошло с Леной после нее. И в этих догадках Кулагин упал в моих глазах еще ниже.

Когда мы вышли из автобуса, Шандор предложил мне взять его под руку, и я с благодарностью оперлась на нее. Ветер стал сильнее, я подтянула узел на платке плотнее к шее, и невольно прижалась к Шандору своим правым боком. Облака стали передвигаться быстрее, и солнце реже выглядывало из-за них. Мне показалось, что стало прохладнее. Наверное, будет дождь. Мы двинулись в сторону больницы спешным шагом.

– О чем думаешь? – первым решил заговорить Шандор.

– О Лене, конечно.

– У тебя есть предположения, что с ней могло случиться?

– Может быть, у нее перитонит… или аппендицит… Или… в остальном мне бы хотелось ошибаться.

– В остальном? В чем именно?

– Кулагин дал ей денег. И мне кажется не для того, чтобы она прикупила себе модных тряпок. Я слышала, как он сказал Лене, чтобы она от кого-то… или чего-то избавилась, иначе ей будет худо. О чем он говорил, как ты думаешь?

Я взглянула на Шандора. Он нахмурился, и даже как будто бы разозлился – его ноздри вздрагивали.

– Я думаю, – продолжила я, потому что Шандор молчал: – он мог дать ей денег на аборт. И, если предполагать худшее, она его сделала. Если я права, то все прошло не так гладко, как хотелось бы.

Несколько секунд мы прошли молча.

– Надеюсь, ты предусмотрительнее в… таких вещах?

Шандор повернул ко мне голову. Конечно, он хмурился. Неужели я и правда задала этот вопрос? Как я могла?

– Не сомневайся, – ответил он.

– Отлично, мне стало легче.

Видимо, мой тон пришелся ему не по душе, и он угрюмо спросил:

– Надеюсь, ты всерьез не подозреваешь меня в подобной подлости? Даже если бы имелись последствия… моей неосторожности, я бы никогда не допустил аборта.

– Даже если бы это шло вразрез с планами твоего отца?

– Я должен отвечать за свои поступки. И думаю, мой отец ждал бы от меня того же.

– Извини, пожалуйста, если своим вопросом я вызвала твое негодование. Ты меня знаешь, я часто неосторожна в словах, когда расстроена.

– Я не обижен. Но, надеюсь, это в последний раз, когда ты сравнила меня с Кулагиным.

– Конечно. Иначе бы мне пришлось признаться, что я влюбилась в подлеца.

Остальную часть пути мы проделали молча. Я снова упрекала себя за неосторожность в словах и рассчитывала, что Шандор на самом деле не придал им значения. Но, Господи, Лиза, молчание – золото, воспользуйся хоть раз этой истиной.

Шандор не пошел со мной в больницу, а предложил дождаться меня в Екатерининском сквере. И когда я пришла на обозначенное место, то не сразу обнаружила Слободу. Сквер был практически пустынным, лишь случайные прохожие пересекали его, не останавливаясь и тем более не присаживаясь на лавку.

Невольно внимание привлекла находящаяся в центре сквера огромная клумба, на месте которой много лет назад стоял памятник Екатерине II и ее сподвижникам. Автором памятника считается Михаил Осипович Микешин, однако во время работы над большой глиняной моделью в 1896 году он умер, и спустя несколько лет по микешинским моделям были отлиты семь огромных бронзовых статуй другим известным скульптором Борисом Васильевичем Эдуардсом. Открытие памятника состоялось лишь в 1907 году, однако простоял он всего тринадцать лет. В 1920 году с приходом новой власти памятник был демонтирован и до 1955 года на оставшемся монументе стояли «кумиры» разных лет, в том числе и памятник Якову Михайловичу Свердлову, именем которого сквер назывался несколько послевоенных лет. Лишь в прошлом десятилетии решением Краснодарского Совета народных депутатов скверу было возвращено название Екатерининский, постамент монумента снесен и на его месте установлен памятный камень с барельефом творения Михаила Осиповича Микешина.

У меня теплилась надежда, что однажды здесь снова появится знаменитый в нашем городе памятник Екатерине II, как вещественная память, относящая нас к истокам основания нашего города. Мне как историку и жителю Краснодара такое возрождение было бы крайне желательно.

Я обнаружила Шандора на той же лавке, где год назад мы скрепили нашу дружбу устным уговором. Я пребывала в скверном настроении, и ухудшающаяся погода только усугубляла мое состояние. Я поджала плечи, словно хотела спрятаться внутри себя от ветра, который стал более промозглым. В пальто сегодня было бы комфортнее. Только сейчас я подумала, как было жестоко оставлять Шандора на таком ветру. Ему бы следовало подождать меня в холле больницы.

Но приблизившись к нему, я не заметила признаков того, что он продрог. Шандор был задумчив и даже отрешен, и пройди я мимо него, то наверняка осталась бы не замеченной. Его портфель стоял за спиной, а он сам, как и год назад, склонился над своими коленями, уперев в них локти. Ветер слегка растрепал его хвост, и короткие волоски разметались вокруг головы.

Я села слева от него на некотором расстоянии. Сумка соскользнула с моего плеча, и я отставила ее назад. Только тогда он повернул голову и заметил меня.

– Лизавета, как ты сходила? Узнала что-нибудь?

Шандор придвинулся ближе, соприкоснувшись со мной