– Спасибо, – кивнула Гвенна.

Легионер еще постоял, будто хотел что-то сказать, потом резко отвернулся и ушел к своему костру. Гвенна смотрела ему вслед. Трудно было поверить, что это он пошел за ней на вражеский корабль – считаные месяцы назад.

Она все еще смотрела вслед Паттику, когда Крыса бросилась на нее с ножом.

Гвенна понятия не имела, где эта дрянь стянула нож, да и не важно это было. Крыса стремительно, бесшумнее тени, подскочила к ней и рубанула.

Спас Гвенну Блоха. Конечно, не он сам – до него были тысячи и тысячи миль, он готовил кадетов на Островах, и не подозревая о скованной с маленькой дикаркой Гвенне в самой заднице Менкидока. Но кадетские годы Гвенны он занимался с ними ножевым боем, и занимался серьезно. Его бесконечные упражнения невозможно было забыть: бой одним ножом, двумя ножами, на суше и в воде, против одного противника, двух, трех, против собак, против врага в пластинчатом доспехе, в кольчуге, без брони; работа с обоюдоострым кинжалом, стилетом, мясницким ножом и, да, вовсе без ножа, голыми руками против вооруженного. Она не задумываясь отбила удар, перехватила запястье, вывернула «вот так», и нож брякнул о землю. Четверть мгновения, и все. Крыса смотрела на нее, оскалив зубы, со слезами на глазах.

– Ты это брось, – сказала Гвенна, подбирая нож.

Девчонка явно готовилась к смерти. В девять лет отшагивает по тридцать миль в день прикованной к какой-то незнакомой стерве, еще и не сдается.

Гвенна тихо выругалась.

– Ладно. Попробуй еще раз.

Она бросила нож к ногам Крысы. Та вылупила на него глаза. Гвенна чуяла ее злость, голод, неуверенность.

– Давай, – подсказала она, показав рукой. – Попадешь в меня – твоя взяла.

Крыса была проворна, очень проворна. Ребенок не имеет права быть таким быстрым. Но ее не гонял с малых лет Блоха.

Она с силой ударила снизу. Гвенна увернулась, рубанула ее по локтю, выбила нож.

– Еще раз, – велела она, бросив нож девочке.

На этот раз Крыса не колебалась.

Она нападала снова, и снова, и снова. Гвенна ее обезоруживала. Это были не учения. Никакая не игра. Крыса делала все, что могла: целила в грудь, в лицо, в горло, всеми силами пыталась покалечить или убить. Один пропущенный удар, неточный перехват, и девчонка своего добьется, проделает в шкуре основательную дыру. В памяти Гвенны в тысячный раз всплыли слова императора – про умные ставки, выигрышные ставки и ошибку игрока. Глупее ставки, чем эта, и быть не могло – она ничего не выигрывала, а потерять рисковала жизнь, – но Гвенна поняла, что ей плевать. Броски Крысы отгоняли от нее – пусть на мгновения – все остальное: сомнения, отчаяние, вгрызавшийся в самое нутро миллионнозубый ужас. Весь мир для нее сузился до этого стремительного острия. Гвенна словно вернулась на Острова – в ритм атак и отражений, в охватывающее мышцы тепло, в готовность…

– Смотри, – сказала она, в который раз выхватив нож.

На сей раз она не стала его возвращать, а подняла над головой, повернув острием книзу, в самой простой угрожающей стойке.

– Ты хоть и быстрая, а хитрости тебе еще поучиться.

Сделав обманный выпад ножом, она другой рукой хлопнула девочку по щеке.

Крыса, перекосившись от ярости, отпрянула.

– Смотри, – велела Гвенна. – Чтобы обмануть, не нужны слова.

Она чуть подалась вправо, двинула правой рукой, а когда Крыса приготовилась защищаться, без особой нежности стукнула ее в висок рукоятью.

– Для защиты надо видеть разом три вещи. Нож… – Она указала на облитый огнем клинок. – Руку… и тело.

Гвенна ткнула себя в середину груди.

– Все это умеет лгать. Нож может смотреть вниз, а рука, – она мгновенным движением перевернула клинок, – тебя обманет. Или нож с рукой уведут в одну сторону… – Гвенна протянула руку. – …А тело прорвется с другой. Каждое из трех может солгать, и даже два сразу, но если ты научишься видеть одновременно руку, тело и нож… ты увидишь правду. А если нападаешь ты… научись эту правду скрывать. Давай еще раз, – велела она, возвращая нож.

Но Крыса не стала нападать. Она присела, из-за спутанных волос заглядывая Гвенне в лицо. Потом перевела взгляд на оружие.

– Нож, – сказала она.

– Понимаешь, не так важен нож, как… – Гвенна осеклась. – Шаэль меня побери! Да, это нож.

Вот тебе и «здравствуй, меня зовут…».

– Рука. – Крыса подняла руку.

Гвенна кивнула.

– Тело. – Девочка ткнула себя в грудь.

– Твое тело, – согласилась Гвенна.

– Нож. – Девочка нацелила его в грудь Гвенне. – Тело Гвенна.

Губы у Гвенны до боли растянулись в ухмылке.

– Верно, паршивка ты маленькая. Попади ножом в тело Гвенны.

И девчонка снова бросилась на нее.

* * *

Занятия с девочкой, не говоря уж об изнурительных переходах, совсем вытеснили у Гвенны из головы слова захватившего ребенка солдата: «С ней была какая-то тварь. Может, мартышка. Зубастая».

А на пятый день в густом перелеске та Кентова тварь бросилась на них.

Паттик приотстал от своих, чтобы подкинуть Гвенне с Крысой малость вяленого мяса. Он подходил каждый день, иногда дважды. Для виду проверял цепь и кандалы, как бы, мол, пленницы не затеяли побег, – но явно больше думал, как бы подкормить Крысу (от девчонки одни кости остались), да и Гвенну, если на то пошло. Ее забавлял легионер, кудахчущий над ними, как родная мать, однако Крыса его пока что убить не пыталась, а это кое о чем говорило, да и отказываться от лишнего куска для девочки Гвенна не собиралась.

Молодой солдат, закончив беглый осмотр оков, как раз выпрямлялся, и вдруг дернулся с придушенным вскриком.

Гвенна решила сперва, что его подстрелили.

Тело отозвалось само – она выбросила вперед руку, свалив солдата на землю, другой оттолкнула Крысу за спину, насколько позволяла цепь. Девчонка зашипела и дернулась обратно, но Гвенна и после двух месяцев безделья была много сильнее. Не то чтобы она успела обдумать свои действия после того, как все прижмутся к земле. До ближайшего укрытия – большого трухлявого бревна – оставалось несколько шагов.

«Надо было прорываться к нему, – опалила ее дикая мысль. – Опять ты все запорола, сука тупая».

– Дерьмо, – выдавил Паттик.

– Куда тебя ранило?

– Нет. – Он помотал головой и стер вонючую грязь с лица. – Вот, дерьмо.

Опешившая Гвенна открыла рот для ответа, и тут ее саму ударило в лицо так, что голова запрокинулась. Запах долетел чуть позже – тухлый запах, а там сквозь зубы к языку пробился и вкус. Она подавилась, сплюнула, снова подавилась, захлебываясь рвотой, заставила себя встать и всмотрелась в