подчиненных по назначенным на вечер постам, направился к большой палатке Джонона посреди лагеря. Гвенну в нее, разумеется, не допустили: на берегу не нашлось карцера, но она и здесь осталась пленницей под бдительным присмотром пары взбудораженных легионеров, державшихся неподалеку от адмиральской палатки, чтобы не медлить, если адмирал затребует ее к себе. Пока что Джонон ее не звал.

Когда Вессик откинул полотнище и тихо вошел в палатку, Гвенна закрыла глаза, разбираясь в тысячах ночных шумов (скребущий по шиферным крышам ветер, скрежет точильных камней, натужные шутки неумело храбрящихся солдат, стук ложек по стенкам котелков, треск хвороста в огне, шорох расстилаемых на холодной земле постелей) и выбрала среди них нужные голоса.

– …Кости, адмирал, – докладывал Вессик. – Должно быть, сотни скелетов, если не тысячи.

– Могила? – спросил Джонон.

– Без могилы, адмирал. Да и не скелеты, если подумать. Просто кости. Все у моста, будто их оттуда скидывали.

Так-так. Вессика посылали обследовать заросли вокруг пирамиды. Неизбежное дело, хоть и не радостное. Неудивительно, что легионер не в себе.

– Почему мы не увидели их с моста?

– Из-за деревьев, адмирал, из-за листвы. Мы только когда вниз спустились… – Он осекся, вспомнив, и не сразу продолжил. – Как будто тех, чьи это кости, порвали на куски.

– Давно?

– Не… могу сказать, адмирал.

– На костях осталось мясо? Кожа?

– Нет, адмирал. Чистые кости. Как будто давненько там лежат. И…

– Говори, солдат.

– На многих костях… следы, адмирал.

– Следы?

– Следы, вроде как от зубов. Как будто их глодали.

Гвенне представилось, как легионер осеняет сердце знаком аннурского солнца – защитой от темноты чужой ночи.

– Я подобрал зубы, адмирал, как вы велели, если мы что-то найдем. Задние зубы от десятка разных черепов.

Перестук – будто на стол высыпали игральные кости.

– Стерты, – заговорил, помолчав, Джонон. – Все истерты. Эти люди, уходя, убили своих стариков.

Вессик отозвался сдавленно, будто сдерживал рвоту:

– Не просто убили, адмирал. Скормили их… кому-то. Тем чудовищам.

– Или чудовища нашли и объели трупы, – ответил адмирал. – Без разницы.

– Что же это за народ? – изумился Вессик. – Перерезать собственных отцов и матерей!

– Мир – темное место, солдат. Нам выпало счастье жить в сиянии Аннура, но его свет достигает не всюду. За нашими границами обитают дикари, животные, немногим лучше псов. Они напоминают нас: руки, ноги, носы посреди лица – но ты ошибешься, если поверишь, что они такие же, как мы.

– Не поверю.

– Если тебя, Вессик, одолеют сомнения, зачем мы здесь, вспомни, как дикари, построившие этот город, скормили зверью своих стариков.

– Да, адмирал.

Среди долгого молчания что-то клацало, будто Джонон катал зубы в ладони. Потом он снова заговорил.

– Ты понимаешь, Вессик, что мы делаем здесь, на самом темном краю темного мира?

Легионер ответил с заминкой:

– Ищем птиц, адмирал? Тех, больших?

– Да, Вессик, и нет. Птицы – всего лишь средство.

– Средство?

– Орудие.

– Оружие, адмирал?

– Больше чем оружие. Светлее. Каждый из нас – факел. И ты, и я. Мы здесь, Вессик, чтобы нести свет.

– Что же нам делать, адмирал? Чтобы нести свет?

Гвенне представились сжатые челюсти Джонона, его устремленный на солдата твердый взгляд.

– Помнить, как надо жить, и никогда не поступаться этим знанием.

Легионер вышел из палатки потрясенным, но исполненным решимости. Он остановился перед упавшим дверным полотнищем, оглядывая лагерь. В его глазах отразились десятки костров, на которых готовили пищу. Да, они принесли в этот город свет, что правда, то правда, но какими маленькими выглядели огоньки перед наступающей со всех сторон темнотой; в сравнении с огромной холодной пропастью, которую Гвенна ощущала в себе. Вздрогнув, она плотнее завернулась в плащ.

Очень скоро из палатки показался Джонон.

– Шарп!

Ее охрана, чуть не натыкаясь друг на друга, бросилась поднимать Гвенну на ноги.

– Введите, – махнул им адмирал.

В палатке было почти пусто: складной походный стол, освещенный парой фонарей, с картой Киля, кувшином воды и деревянной чашкой. Койка в углу – надо думать, адмиральская, – была немногим мягче солдатских скаток. На стене висел флаг с аннурским солнцем. Стула не нашлось даже для Джонона. Гвенна остановилась у входа, адмирал же прошел к столу, налил воды в чашку, выпил и уставился на карту. Она не понимала, чего он от нее хочет, и сил гадать не было.

– Вы бывали в Домбанге, – наконец заговорил он, не поднимая глаз от карты.

– Да, – кивнула она.

– Да, адмирал, – рассеянно поправил он.

– Да, адмирал.

– Как размещены их силы?

Гвенна заморгала. Если она чего и ждала, так новых напоминаний о ее неудачах, а не опроса о данных разведки.

– Никак не размещены, адмирал. Город целиком окружен дельтой Ширван. Это огромное болото.

– Войско может сражаться и на болоте.

– Только не на этом. Если поставить там войска, половина людей не доживет до ночи, а вторая половина – до утра.

– Однако дельта занимает не всю Поясницу.

– Далеко не всю.

– Чем встретит город подступающую с севера через Поясницу армию?

– Они ее и не заметят, – покачала головой Гвенна. – Наверное, лесорубы, сплавляющие лес по течению, могли бы принести известие, но мы держим там части с приказом убивать таких лесорубов.

Джонон бросил на нее острый взгляд.

– Сколько легионов?

– По моим последним сведениям, всего один. Возможно, Адер…

– Извольте именовать ее императором, – угрюмо приказал он, – да воссияют дни ее жизни, или «ее сиянием», не то я велю вырвать вам язык.

– Возможно, ее сияние или кто-либо из ее командующих отвели и этот легион. Мне кажется, она махнула рукой на Домбанг – пусть живет как знает.

– После вашего поражения.

Гвенна молча кивнула.

– Итак, ничто – никакая военная сила – не отделяет этот континент от империи.

– Есть еще племена Поясницы.

– Бессловесные обезьяны, как мне докладывали, – пренебрежительно отмахнулся Джонон. – Горстка жалких голых тварей, а их оружие не стоит этого названия.

– Эти жалкие твари, – возразила Гвенна, – веками упорно сопротивлялись завоеванию. Анлатун потерял на Пояснице десять легионов.

– Меня не интересует история необдуманных военных предприятий Анлатуна. Племена Поясницы могут донимать армию булавочными уколами, но способны ли они ее остановить?

Гвенна присмотрелась к собеседнику.

– Вот куда, по-вашему, они ушли? – заговорила она, кивнув на стену палатки, за которой раскинулся пустой город. – Вы думаете, те, кто здесь жил, сейчас идут на Аннур?

– Да.

Этого она вообразить не смогла: целый город, целый народ бросил все, чем жил, чтобы пересечь полсвета…

– Почему на Аннур?

– Другого объяснения нет.

– Отсюда до империи сколько… две тысячи миль?

– Больше.

– Откуда им о нас узнать, не говоря уж о том, чтобы к нам отправиться? – покачала она головой.

– Не представляю, – признался Джонон; как видно, неведение стояло у