заснуть. Попытки были тщетны, и не потому, что он не устал. Просто в привычном окружении что-то неуловимое раздражало его, лишало покоя и комфорта, которые по всем правилам должны были вернуться в его жизнь по прибытии домой. Так он и проворочался с боку на бок, пока водяные часы в виде скрученной змейки не прошипели назначенное время. Вздохнув, переводчик умылся, наскоро причесался и в новой палме поспешил к выходу из гостиницы.

На улице его уже ждал нарядный экипаж энеля Санери. Сам посол, высунувшись из окна, приветственно помахал рукой.

– Отличная палма, энель Вирандо! А где же ваш меч?

– Но я же гражданский! Да и во дворец с ним не пустят…

– Свет мой ясный, вы только посмотрите на него! Герой империи, а стесняется своих достоинств. Я даже не знаю, чего здесь больше – добродетели или глупости? Это же подарок самого императора Вирилана!

Пожав плечами, Уни дополнил свой внешний вид. Надо сказать, что с мечом он действительно чувствовал себя гораздо спокойнее.

Церемония началась в Зале объединенных провинций, имевшем форму звезды с двенадцатью лучами. Говорят, что его построили на месте самого старого храма Солнца в империи, а тот – на руинах еще более древнего святилища жившего здесь две тысячи лет назад народа нигмаев. В любом случае место считалось сакральным, и именно здесь проходила торжественная церемония встречи посольства императором.

Уни рассеянно слушал насыщенную пафосом речь Кергения, периодически оглядываясь. «Не помешало бы наконец поесть», – с тоской подумал он. Судя по лицам стоящих рядом чиновников, они тоже думали о чем-то подобном. «Однако! – усмехнулся переводчик. – Похоже, я становлюсь опытным царедворцем!»

Что его реально удивило и немного расстроило, так это отсутствие энеля Ронко. Что бы там ни говорили, но все это была его идея. Странно, что он не явился, так сказать, снять сливки и получить награду от императора. Болен, в отъезде? Все это очень подозрительно, тем более в свете рассказанного друзьями. Стыдно смотреть в глаза сыну человека, которого приказал убить? Уни был далек от столь неадекватной оценки собственной значимости, но ничего другого сейчас в голову просто не приходило.

Закончив наконец официальную часть, император с видимым облегчением пригласил всех в соседний Зал бесконечного изобилия на праздничный пир. Чиновники заметно оживились и резво двинулись к выходу.

Торопиться было отчего – кормили здесь и правда знатно. Съев половину нежнейшего осетра, полбадьи черной икры, пару раковых шеек под медовым соусом и четыре колобка из перепелиного мяса, завернутых в хрустящий бекон, Уни чуть не превратился в мягкий розовый шарик, благо вино тут тоже было выше всяких похвал. Попутно он узнал много сплетен и слухов, начиная от «глава Фискальной палаты купил волшебного кота из Восточного Торгендама и разговаривает с ним по ночам» (видимо, о политике налогообложения, подумал Уни) и заканчивая тем, как «из Тампритэнсы тысяча „дворников“ спокойно ушла по старой Акнийской дороге, которую почему-то никто не охранял».

На пиршестве Уни пришла очевидная идея, что настоящая политика делается именно здесь, когда император может лицезреть подданных в расслабленной обстановке и делать выводы, кто и как себя ведет. По крайней мере, сам Кергений к еде почти не притрагивался, а хмельное пил только под тосты, которые сам и произносил в честь героев триумфально вернувшегося посольства. Уни начал всерьез задумываться о том, чтобы произнести какой-нибудь ответный тост с благодарностью наместнику Небесного владыки за то, что тот есть, и вообще – за их возвращение целыми и невредимыми, но энель Санери его опередил.

Посол долго распинался о путешествии в Вирилан, об опасностях, о тяготах пути и трудностях жизни в иноземной культуре. Более чем на две трети это было выдумкой, приправленной яркими художественными описаниями, хотя и весьма близкой по мотивам. Создавалось впечатление, что его рассказ звучал исключительно на потеху публике, ибо Уни принимал живейшее участие в составлении секретного отчета для императора, который тот, возможно, уже успел пробежать глазами. Но сейчас энель Санери прямо-таки заливался соловьем, и Уни уже всерьез хотел тихонько прикорнуть, подперев щеку ладонью, как посол неожиданно назвал его имя.

– И особо, мой возлюбленный государь, я хотел бы отметить переводчика посольства энеля Унизеля Вирандо, чей вклад в успех нашей миссии я нахожу исключительным по масштабу и значению!

Со вздохом поднявшись с места, отяжелевший от изысканных яств Уни отвесил поклон императору и остальным под громкие продолжительные аплодисменты.

– Энель Вирандо, – продолжал между тем Санери, – удостоился особой чести быть допущенным в личные покои императора Вирилана с тем, чтобы передать от него дар для державного собрата, Великого владыки Герандийской империи, нашего достославного Кергения! Великолепный меч, изделие древних мастеров, одно из величайших сокровищ Вирилана, должен стать ярким символом воистину дружеских, братских отношений между двумя нашими величайшими империями! Весь путь в родные пределы Солнцеспасаемой столицы энель Вирандо постоянно хранил меч при себе, не расставаясь с ним даже во сне. Но теперь великий и торжественный миг настал! Энель Вирандо, вручите же державный дар нашему Великому владыке!

Зал снова взорвался аплодисментами. Чиновники поспешно выползали из-за столов и дружно впивались в Уни глазами. Многие расталкивали окружающих и вставали на цыпочки, чтобы не пропустить самое интересное. Судя по их реакции, именно это и было кульминацией всего праздника. Кергений улыбнулся, величаво покинул кресло, расправил плечи и встал в полной готовности и нетерпении принять столь ценный и искусно разрекламированный предмет.

Уни показалось, что вся веселящаяся элита империи, весь роскошный зал с колоннами в виде деревьев, на которых, словно на ветках, висели масляные лампы, превратились в один бешено вращающийся вихрь, а в центре него в полной тишине стоит он сам, не имеющий никакого отношения к происходящему. Но это наваждение прошло так же неожиданно, как и появилось. Переводчик медленно вышел из-за стола и размеренным церемониальным шагом двинулся к императору. Сердце его металось бешеным зайцем, однако голова была холодной и спокойной. Преклонив колено, он на вытянутых руках передал меч Кергению.

Император вытащил клинок из ножен, и глаза его расширились от восторга. Повернув лезвие вверх, он бросил на него легкий шелковый платок – ткань беззвучно распалась надвое. Перехватив меч другой рукой, Кергений нанес рубящий удар по медному кувшину с вином – две половинки со звоном упали на стол.

– Великолепно! Просто восхитительно! – зачарованно проговорил император, обращаясь к Уни, словно он и был тем мастером, что выковал это оружие. Переводчик молча выдержал его взгляд, а сам подумал: «Да, рассказывал тут Соргий про несостоявшегося владыку Вуравии, у которого тоже был вириланский клинок. Только