— Какое тихое здесь местечко, — заметил вдруг Просветлённый.

Что-то ёкнуло внутри у эвола.

Неужели догадался?..

— Э… да, тихое, — нервно согласился Ксандер, отвернувшись от человека.

«Придётся признаться! Нужно его предупредить! Может, тогда не придётся его поглощать?..» — загорелись яркими тревожными огоньками мысли в нервном пласте эвола.

Ксандер глубоко вздохнул, вновь повернулся к Просветлённому и собрался было всё рассказать, но…

Прямо перед глазами у эвола вдруг возникло дуло тримперского суперподжигателя — ещё старого образца, но уже тогда смертельно опасного.

— Что Вы делаете?! — только и сумел выдавить ошеломлённый Ксандер.

— Увы, мне не удалось одними словами убедить Вас оставить Ваши заблуждения, — с притворным сожалением сказал Просветлённый. — Когда слова не помогают, приходится применять иные методы убеждения… мне искренне жаль, что Вы так упорно отказываетесь от благодати моего учения. Вы оказались упрямее, чем мне казалось.

— Откуда у Вас оружие? Вы мне угрожаете?!

— Оружие у меня всегда с собой, на всякий случай. Я Вам не угрожаю, а даю возможность сделать правильный выбор. Ради вашего же мира, точнее — целых одиннадцати миров. Эти миры необходимо очистить от веры в материалистическую официальную науку. Я должен сделать это. Мне открыта вся истина Вселенной, я вижу её со стороны — энергия Космического Медиума открыла доступ моей ауре к всеобщему информационному пространству. Мой могущественный дух куда сильнее грубой материи, священной коровы этой вашей официальной науки. Девять планет я уже сумел исцелить — значит, и у вас всё будет хорошо. Наставлять на путь истинный заблудшие миры — моё настоящее призвание.

— Прошу прощения, но сейчас Вы наставляете на меня оружие.

— К сожалению, это единственный способ. Итак, Вы отвергаете официальную науку и открываетесь моему благодатному учению, или предпочтёте умереть за ложный идеал?

Ксандер обратил на Просветлённого пристальный взгляд — спокойный, холодный, уверенный — и ответил:

— Я никогда не отвернусь от настоящего научного метода и от истины, которую он открывает.

— Что ж, мне очень жаль, — тихо произнёс Просветлённый и приготовился нажать на спусковой крючок. — Вы мне были симпатичны, но Вы сделали свой выбор…

— Как и Вы — свой.

Ксандер мгновенно обратился в чудовище с мощными когтистыми лапами, сотнями острых зубов в шести челюстях и ужасающими липкими щупальцами. Он издал свирепый рёв и выбил из рук Просветлённого оружие. В надежде, что этой демонстрации силы будет достаточно, Ксандер приостановился и заглянул человеку в глаза.

— Жаль Вашу будущую вдову, — хмыкнул Просветлённый, неожиданно сильно и больно ударил эвола прямо по носу и быстро подобрал суперподжигатель.

Выбора у Ксандера больше не осталось. Эвол молниеносно обвил Просветлённого щупальцами с головы до ног, раскрыл буквально нараспашку своё тело, внутренняя поверхность которого была сплошь покрыта не только оранжевым пищеварительным гелем, но и выросшими тут же зубами, и буквально затолкал человека внутрь себя. Уже внутри самособирающейся сущности Просветлённый вдруг забарахтался: в тот миг эвол подумал, что инстинкт самосохранения у человека переборол веру в превосходство духа над материей. Но нет: это была уже агония. Через несколько деминут Ксандер переварил содержимое черепной коробки Просветлённого вместе с остальными его внутренними органами, а оставшееся тело преобразовал и многократно сжал. Затем эвол отрыгнул одежду человека, забрал суперподжигатель, принял привычную форму и подозвал летюленя.

— Ну? — взволнованно встретила мужа Найя на пороге дома.

Ксандер показал Найе окровавленную одежду Просветлённого и мрачно ответил:

— Это был самый невкусный завтрак в моей жизни. Но, к сожалению, необходимый. У него, оказывается, суперподжигатель всё время с собой был. Он мне угрожал… сказал, что сделает тебя вдовой, если я не приму его идиотское учение.

— Вот как! Мало того, что идиот, так ещё и агрессивный идиот! — выпалила Найя. — Ксаня, ты спас Галактику, милый. По крайней мере, двадцать миров: те девять и наши одиннадцать.

— Ну, ещё не спас, — немного веселее ответил Ксандер. — Да, от одного светила лженауки я её избавил. Но пока существует Тримперия, пока есть мозговзломы йорзе, пока есть неразвитые миры, лжеучёных будет ещё много. И настолько много, что если я возьмусь каждого есть — боюсь, заработаю несварение и ожирение.

— Любое великое свершение начинается с первого шага.

— Ну, это уж ты высоко выражаешься, Найя.

— Ксаня, ты точно поможешь избавить Млечный Путь от Тримперии и от всей дури, что она распространяет.

— Это тебе этот… Космический Медиум рассказал?

— Ага, лично!

Под дружный хохот эволы отправились разбирать корабль Просветлённого. Неорганические вещества из звездолёта послужили отличной затравкой для копипринтера. А органическая оказалась замечательным удобрением для леших деревьев.

Глава 17. Невидимые миры

Во всём прекрасном марсианском ландшафте нет ни единого следа чьего-либо присутствия, ни единого рукотворного предмета, старой пивной банки, травинки, тушканчика или хотя бы микроба.

Карл Саган

«Наука в поисках Бога»

Попробуйте в иные минуты проникнуть в то, что кроется за бледным лицом человеческого существа, погруженного в раздумье, и загляните вглубь, загляните в эту душу, загляните в этот мрак. Там, под видимостью спокойствия, происходят поединки гигантов, как у Гомера, схватки драконов с гидрами, там сонмища призраков, как у Мильтона, и фантасмагорические круги, как у Данте. Как темна бесконечность, которую каждый человек носит в себе и с которою он соразмеряет причуды своего ума и свои поступки!

Виктор Гюго

«Отверженные»

За рассказом Ксандера следует долгое молчание Эффелины. Оно столь неестественно для элегантины и так долго длится, что под пластами множества тканей у эвола начинает просыпаться неподдельный ужас.

Неужели опять?..

— Ну, может быть, ты и не проглотон, — наконец, выносит вердикт элегантина.

Ксандер собирается вздохнуть с облегчением, но вздох этот застревает у него в горле, поскольку Эффелина добавляет:

— Или ты всё-таки особенный, очень-очень хитрый проглотон.

Не успевает эвол хоть как-нибудь отреагировать, как у дверей каюты объявляется Айзел. Он мягко улыбается элегантине и говорит ей как бы между делом:

— Эм, насколько я услышал, Ксандер всё доказал, гм, очень убедительно. Хм, он точно не проглотон.

— Похоже на то! — неожиданно уверенно соглашается Эффелина. — Прости, Ксандер, что подозревала тебя.

Когда Эффелина уходит, эвол поглощает «обитателей» своего «внутреннего зоопарка» и устремляет полный добродушного укора взор на фоксиллинда:

— Ну и где ты был всё это время со своим даром убеждения?

— Честно — хм, драл за уши, э-э-э, Семиларена, — улыбается Айзел.

— Драл за уши! — усмехается скачущий мимо блент. — Старый врун! Драл! Он такой: «Э-э-э, извини, гм, у тебя не найдётся, хм, немного, э, шлёмлака? Если да, хм, можешь, э-э-э, поделиться, гм, пожалуйста?», а потом ещё восемнадцать раз благодарил и извинялся!

— Гм, не дал художественно преувеличить, — бормочет сквозь улыбку Айзел.