– Скорее дамский роман. Только финал в нем довольнопечальный, а так хоть сериал снимай, честное слово! Она, эта женщина, «МарленДитрих», как вы ее называете, вышла замуж за одного человека. У нее уже был сынот первого брака, муж умер, она жила одна, а потом встретила того мужчину. Незнаю ни имени его, ни фамилии, ни кто он. Меня это и не интересовало. Чтохарактерно, он тоже был вроде бы вдовец, но без детей. Они случайнопознакомились и поженились. Но вы представляете, оказывается, ее первый муж былнаркоман и жену тоже приохотил к наркотикам. Она это очень тщательно скрывала,но потом все вышло наружу. Что-то она там такое устроила, чуть ли не родногосына своего покушалась убить, ужас, да? До чего людей наркота доводит, простопредставить страшно! И ее отправили в психушку. Муж ее навещал, видимо, крепкоее любил, но у нее очень тяжелый случай был. У этой женщины сестра была. Онавместе с мужем ходила в больницу, а потом, это Алеша уже стороной узнал, когдаиз психушки ушел, потом этот муж со своей ненормальной женой развелся и женилсяна ее сестре. Представляете? Ну конечно, мальчику нужна была мать…

– То есть он с «Марлен Дитрих» развелся, я так понимаю, асына ей не оставил?

– Да. Он ребенка усыновил в свое время и бросить его не мог.Порядочный человек, побольше бы таких.

– Да, конечно… Хорошо, Алла Павловна, спасибо вам огромное.Не буду вас больше терзать вопросами, вам надо отдохнуть, да и мне пора.Извините…

– Не извиняйтесь. Хорошо, что вы пришли, мне и правданемного полегче стало. Всего вам хорошего. Если найдете, кто… кто с Алешей этосделал, вы мне скажете?

– Разумеется. Разумеется, найдем и скажем.

* * *

– Что ж они все не едут да не едут? – тоскливо пробормоталаВалентина.

– Ничего, ничего, приедут, куда денутся! – успокаивающемолвил Залесский, обнимая жену за плечи. Она притулилась где-то у него подмышкой, вся сжавшись в комочек.

Никогда Долохов и вообразить не мог, что его высокая,статная, дерзко-независимая соседка способна уменьшиться до такой степени ивыглядеть совершенно слабой и беспомощной. Сидевшая в другом углу огроменногодивана писательница Дмитриева казалась по сравнению с Валентиной подчеркнутообособленной и эмансипированной. Долохов вспомнил, как обнимал ее, когда онабыла в одном только полотенце, – и насупился. Тогда обнять ее было возможно идаже естественно. Теперь он на такой подвиг не отважился бы. Оделась в своиджинсы и эту кофту – словно в броню. Вжикнула «молниями» – будто латызастегнула! А не правы ли те, кто говорит, что всякая сильная женщина только иждет того, с кем рядом сможет быть слабой?..

Он с сожалением вздохнул. Видать, не всякая! Не похоже,чтобы эта Алена кого-то подобного ждала.

А на Валентину такое удручающее впечатление произвело то,что ей пришлось сделать перевязку Ирине Пластовой. Долохов и Залесский елеудерживали раненую с двух сторон: казалось, что ей просто не терпелось истечькровью! А уж какие словечки слетали с ее губ… Кончилось все тем, что Долоховупришлось достать шприц. Один он уже израсходовал на Ларису. Теперь свою дозуполучила Ирина. После того, как она утихла, ее, связав по рукам и ногам,отправили в компанию к сестрице.

– Что ты ей вколол? – опасливо спросила Валентина.

– Не волнуйся, это просто сильное снотворное моментальногодействия, – пояснил Долохов.

– Скажите, а когда приедет милиция, у вас не будет проблемиз-за этого выстрела? Ну, из-за ее ранения? – холодноватым тоном спросилаписательница. На автоответчике ее голос звучал совершенно иначе. Не таквысокомерно.

– У меня есть разрешение на ношение и применение любогооружия, – успокоил ее Долохов, и она в сомнении качнула головой:

– Ну, смотрите. А то, может быть, гораздо естественнейпокажется, что в нее стреляла я. Тут уж типичная самооборона, иначе неназовешь.

– Довольно затруднительно вам было ее подстрелить, не имеяникакого оружия, – усмехнулся Долохов. – К тому же с моей стороны это тоже быласамооборона. Сначала выстрелила она: открыла пальбу, не успели мы подъехать.Дырка в стекле моего джипа – тому достаточно убедительное доказательство. Ну ужтогда пришлось и мне применить личное оружие.

В ту минуту ему не вполне понятным, странным показалосьтакое самопожертвование этой загадочной особы. Мало ей подозрения в убийствеПластова, что ли? Или она хочет окончательно заручиться его согласием дать ейалиби? Но украденные файлы должны сделать его совершенно покладистым, даже еслибы он отказался, а ведь он собирался это самое алиби подтвердить…

– Господи, да неужели они сестры?! – потрясенно вопросила вэту минуту Валентина, и Долохов был вынужден отвлечься от своих мыслей… сугубоделовых, само собой.

– Сестры, сестры, – кивнул он. – Ирина старшая, Ларисамладшая. У них матери были разные, а отец один. Что характерно, обе мамашипокончили с собой. Возможно, их привел к этому брак с Петром Мельгуновым. Вдевичестве сестрицы носили эту фамилию. Как ни странно, отец их тоже былсклонен к суициду. Предпринял две попытки совершить его – вторая была успешной.Он перерезал себе вены. Нашла его Лариса – в ванне с кровавой водой, – можетбыть, именно после этого у нее и начали проявляться психические отклонения.Ирина-то родилась уже не вполне нормальной – ну, о женщинах с гиперандрогениейнам Валентина побольше может рассказать…

– Нет уж, Володенька, лучше рассказывай ты, – простонала та,покрепче прижимаясь к мужу. – Пока милиция не приехала, ты нам все толкомобъясни.

Долохов угрюмо кивнул. В отличие от Валентины, он детективыкак жанр литературный признавал и где-то даже любил. Ему только не слишкомнравились последние сцены, в которых догадливому следователю (частномудетективу, главному герою или героине и т. д. и т. п.) приходилось объяснятьсобравшимся, кто вообще был в книжке главный злодей и как он до этогододумался. А теперь он сам оказался в роли такого рассказчика. И некуда было отэтого деться, потому что «зрительская масса требовала объяснений». Вернее, нетребовала, а нетерпеливо ждала. Ждала объяснений и баба Паша, натерпевшаясястраху из-за двух ворвавшихся в ее дом сестричек-истеричек, которые зачем-тоизрешетили пулями раритетный диван, и теперь отдыхавшая в боковушке и сквозьприоткрытую дверь прислушивающаяся к разговору «дорогих гостей». Он поймалтревожный взгляд Дмитриевой и с трудом отвел глаза.

Долохов мотнул головой, деловито нахмурился – и сталисполнять роль, которая была отведена ему в последней сцене этого детектива:давать объяснения: