– Она в порядке, Дафф.

Он всегда над ней подтрунивал, потому что Дафна уж оченьторжественно каждый вечер стояла у кроватки Эми, любуясь золотокудройдевчушкой, которая была так на нее похожа. И если та засыпала слишком быстро,Дафна прикладывала палец к ее носику, чтобы убедиться, что она дышит.

– Хоть сегодня не беспокойся. Она в порядке.

Дафна вяло улыбнулась и через минуту засопела в уютныхобъятиях Джеффри. Она так спала несколько часов, пока ей не приснился сон опрошлом. Они стояли у водопада, все трое, она, Джеффри и Эми, и звукнизвергающейся воды был таким громким, что нарушил ее сон, но было и еще что-то– запах древесины, который настойчиво лез в нос, и наконец она зашевелилась подбоком у Джеффри, кашляя, открыла глаза, чтобы избавиться от сновидения, и,глядя в дверь их спальни, обнаружила, что шум воды, разбудивший ее, был ревомпламени и что напротив их спальни была стена огня.

– Джефф!.. Господи, Джефф!

Дафна вскочила с постели, ошеломленная и растерянная, а онтолько слабо пошевелился, когда она трясла его и кричала:

– Джефф! Эми!

Он проснулся и моментально понял, что произошло. Вскочил скровати и голый бросился к двери спальни. Дафна устремилась за ним срасширенными от ужаса глазами, но пламя заставило их отступить.

– Господи, Джефф, ребенок!

Ее глаза слезились от едкого дыма и обыкновенного страха, ноон повернулся к ней и, крепко обняв ее за плечи, прокричал сквозь рев пламени:

– Перестань, Дафф! Огонь в гостиной. Мы вне опасности,и она тоже. Я сейчас ее возьму, и все будет в порядке. Укройся одеялом и бегикак можно скорее вниз по лестнице к входной двери. Я возьму из кроватки Эми ипобегу за тобой. Бояться нечего! Ты меня поняла?!

Говоря это, Джефф завертывал ее в одеяло, его движения былибыстрыми и проворными. Он подтолкнул ее на площадку этажа, где была их спальня,и отчетливо произнес ей на ухо:

– Я люблю тебя, Дафф. Все будет хорошо.

Он сказал это без тени сомнения и потом бросился к двериспальни Эми, в то время как Дафна спускалась по лестнице, стараясь непаниковать, зная, что Джефф спасет Эми, он всегда заботился о них... всегда...всегда... Она повторяла это снова и снова, медленно спускаясь по лестнице иоглядываясь, но дым становился все гуще, и она едва могла дышать, оначувствовала себя так, словно плыла вслепую в едком дыму, и вдруг за нейраздался взрыв, но, когда она его услышала, он прозвучал далеко, и она вновьоказалась в своем прежнем сновидении, стоящей у водопада с Эми и Джеффом, ивдруг подумала, не привиделся ли ей и огонь.

Она успокоилась, когда поняла, что это был... всего лишьсон... всего лишь сон... она вновь засыпала и чувствовала рядом Джеффа... потомсквозь сон она услышала голоса, а потом раздалось странное завывание сирены...вновь тот знакомый звук... тот звук... и свет, пробивающийся к ней сквозьтуман...

– Миссис Филдс, – произнесли голоса, – миссис Филдс...– И тогда свет стал слишком ярким, она очнулась в незнакомом, пугающем месте, иее охватил ужас; не в силах вспомнить, как она сюда попала и почему, она всюдуискала Джеффа... не понимая, где сон, где явь... на ее руках и ногах былибинты, и толстый слой мази на лице, и доктор смотрел сверху вниз на нее сотчаянием, а она кричала:

– Нет, НЕТ! Не мой ребенок!.. Не Джефф!!! НЕ-Е-ЕТ...

Дафна Филдс крикнула надломленным страдальческим голосом,вспомнив, когда она прежде видела этот яркий свет, после пожара... Очнулась онарождественским утром. Сестра дневной смены отделения интенсивной терапииприбежала и застала ее, дрожащую, со слезами на глазах и лицом, искаженнымвсплывшей болью.

Она очнулась так же, как тогда, ощущая ту же пронизывающуюмуку. Все было как тогда, девять лет назад, в ту ночь, когда Джефф и Эмипогибли в огне.

Барбара Джарвис приехала в Ленокс-Хилл через два часа послетого, как ей позвонила Лиз Ваткинс. Лиз нашла телефон Джарвис в справочнике,когда пришла домой, и Барбара сразу приехала, потрясенная сообщением. Былодевять часов утра, и в отличие от сестры, во всем накрахмаленном, проводившейее в холл, Барбара Джарвис выглядела так, словно не спала всю ночь. Она позднолегла, да еще новость о случившемся потрясла ее до глубины души. По телефону ееуведомили о том, что Дафна Филдс находится в отделении интенсивной терапиибольницы Ленокс-Хилл и что она может навещать ее, но не более пятнадцати минутчерез каждый час, и просили сообщить, какие родственники имеются у пациентки.Позвонив, Лиз Ваткинс задалась вопросом, приедет ли секретарша и какая она. Потелефону она говорила не особенно любезно, не поблагодарила Лиз за звонок идаже с каким-то подозрением отвечала на вопросы. Лиз предположила, что онастранная особа, и сестра, которая встретила посетительницу в регистратуре,наверняка бы с этим согласилась. Она была если не странной, то, во всякомслучае, не особенно приветливой, и о Дафне спрашивала неприятным,покровительственным тоном. Судя по ее вопросам, она страдала разновидностьюпаранойи, и это вызывало у сестры чувство раздражения. Она хотела знать,сообщено ли прессе, навещал ли кто-нибудь мисс Филдс, появилось ли ее имя вкаком-либо центральном реестре и знает ли персонал, кто она, мисс Филдс, такая.

– Да, некоторые из нас знают. – Сестра посмотрела нанее. – Мы читали ее книги.

– Возможно. Но здесь она не пишет. Я не хотела бы,чтобы мисс Филдс беспокоили. – Барбара Джарвис имела свирепый вид: внушительныйрост, темные волосы, собранные в узел, в глазах глубокая озабоченность. – Вампонятно? Из какой бы газеты ни позвонили, никаких комментариев, никакихсообщений, никаких рассказов. Мисс Филдс – человек с именем и в данной ситуацииимеет право, чтобы ее не беспокоили.

Дежурная сестра не замедлила огрызнуться:

– В прошлом году у нас лежал губернатор Нью-Йорка,мисс... – Она так ужасно устала, что не могла даже вспомнить фамилию этойособы, ее так и подмывало назвать ее мисс Битч [4]. – И онпользовался полной конфиденциальностью, пока был здесь. То же будет с миссФилдс.

Но было очевидно, что темноволосая амазонка, стоящая передней, не верила ни единому ее слову. Она была полной противоположностью своейработодательнице, миниатюрной, хрупкой, нежной и светловолосой.

– Каково ее состояние?

– С тех пор как вы позвонили, перемен не было. У неебыла тяжелая ночь.

Искорки беспокойства вспыхнули в глазах Барбары Джарвис:

– Она очень страдает от боли?

– Не должна. Ей обеспечен хороший уход, но сказатьтрудно. – Сестра раздумывала, может ли Барбара пролить хоть какой-то свет натот загадочный бред, который был у Дафны минувшей ночью. Когда она вновьвзглянула на Барбару Джарвис, ее голос смягчился: – У нее была действительнотяжелая ночь.