Или это… тайный, мать его, ход!

Удивляясь своей беспардонности, Микел дернула Рюи за рукав и кивнула в ту сторону. Сперва он загадочно улыбнулся, вновь демонстрируя зубы, но когда взгляд Джен стал тяжелым и недовольным, заговорил:

– Там серверная, которую собрал Куруто-кун.

– Серверная?! – Джен невольно вытаращила глаза.

– Ну да, – Рюи забавно пожал плечами. – Зато летом не нужно дополнительное охлаждение.

Не выдержав, Микел прыснула со смеху. Да, Сакурай, Камидзё – или какую фамилию он теперь предпочитает? – определенно преуспел в понимании современного мира больше, чем его старший товарищ.

– И ты здесь спишь? – не самый удачный вопрос, но он напрашивался.

– Мои покои дальше, но иногда я сплю, например, в библиотеке.

Джен пришлось сознаться себе, что ей нравятся шутки этого вампира. Действительно нравятся. Если он хотел, тяжесть прожитых лет за его плечами нельзя было даже ощутить. Находиться сейчас рядом с ним было… легко.

– Но это вовсе не то, что я собирался показать.

Рюи повел ее дальше. Через расписные двери, через темное помещение, где на стеллажах с тонкими ножками лежали свитки и старые книги, сброшюрованные шнурами, через комнату с масляными светильниками, низким лакированным письменным столиком, циновками на полу и высокой ширмой с изображением журавлей. За ней скрывался застеленный футон.

Но Микел ничего не подумала, увидев это. Ее все больше и больше сжигало любопытство.

Комната, в которую они пришли, была самой удаленной от зала-святилища. Единственной действительно похожей на подвальное помещение. И только в ней было электрическое освещение в виде одного старого потолочного светильника со свисающей цепочкой вместо выключателя. Квадратный плафон из рисовой бумаги делал свет в комнате ровным, мягким и желтоватым.

Здесь кругом были сундуки, инкрустированные перламутровыми изображениями цветов, дворцов и животных. Были деревянные ящики и тубусы самого разного размера. Была даже барабанная установка, накрытая чехлом.

Пока что Джен решительно не понимала, что это за склад такой и почему именно его нужно было показать. Рюи оставил ее у входа в свое хранилище, прошел внутрь и опустился на колени рядом с группой простых деревянных ящиков. На досках была маркировка «хрупкий груз» и соответствующие надписи на английском и японском. А также несколько штемпелей, похожих на таможенные. Судя по всему, этот груз путешествовал больше, чем Джен за всю жизнь.

Рюи ждал ее и звал к себе взглядом, но Микел попросила разрешения осмотреться. В одном из тубусов девушка с удивлением обнаружила старые плакаты фильмов Акиры Куросавы. В другом акварельные рисунки с пейзажами и… кошками.

«Если это его рисунки, то он совсем не так плох, как говорит. Клыкастый притворщик! Хотя, наверное, это сложно. Вот так коллекционировать память о людских достижениях вперемешку с собственными…»

Наконец она оставила в покое рисунки и снова спрятала их в тубус. Под пристальным чуть насмешливым взглядом Джен пересекла комнату и опустилась рядом с Рюи. Без видимых со стороны усилий тот вскрыл крышку первого из ящиков.

Среди золотистых мотков опилок лежала студийная черно-белая фотография большого формата в изящной черной рамке со стеклом. Будто только что с выставки. Крупный портрет, на котором сложно было не узнать Рюи…

Вместе они один за другим выкрыли все десять ящиков. Фотографии были в каждом. Джен выставила их полукругом, облокачивая на ящики и сундуки. Словно писала черно-белую историю кадр за кадром.

На первой работе Рюи снят в профиль, в черной водолазке и на светлом фоне. Волосы и одежда резко контрастируют с окружением. Его руки касаются ворота так, словно ткань душит его, брови напряженно сведены, лицо искажает гримаса, похожая на страдание, но он все еще остается красивым.

Со второго снимка вампир смотрит исподлобья прямо в самую душу зрителю, так что темный взгляд пронзает насквозь. Тонкие пальцы изящно сложены у чуть приоткрытого рта. Разные картинки, разные эмоции. Превосходство, взгляд, направленный в себя, затаенное желание, разочарование, беззвучный крик…

Игра светотени, тщательно подобранные ракурсы, талант фотографа и харизма модели делали из снимков без реквизита и сложных декораций что-то немыслимое. У зрителя не могло остаться сомнений в том, что перед ним некто, кто лишь носит маску человека. Манящее и пугающее впечатление.

Еще во время вскрытия ящиков из одного выпала маленькая металлическая табличка. Джен успела прочесть надпись «Kurokami» на латинице и прямо под ней перевод «Черное божество». Как иронично. Должно быть, название экспозиции или серии.

Это определенно фэшн-съемка. Не новая. Фото, скорее всего, сделаны на пленочную камеру и идеально подчеркивают экзотическую внешность Рюи. А еще фотографии пробыли тут какое-то время.

Она перевела взгляд на последний снимок. Глядя на него, хотелось ахнуть. Он был единственным не портретным. Рюи на нем притаился в углу у стены, словно раненый зверь. Все еще прекрасный. На его фигуру ложились какие-то абстрактные серые тени, и он был обнажен по пояс. Но это почти не замечалось. Показать наготу не было целью автора. Скорее автор хотел показать обнаженную душу.

Против воли Джен хмыкнула. Кто бы ни снимал его, он определенно был влюблен в свою модель. Ошибки быть не могло. Потому что это ощущение пронзало. Или ее пронзали собственные чувства? Что это? Неужели зачатки ревности?

– Что-то не так? – голос Рюи послышался совсем рядом, будто огладил шею.

– Нет, – Микел тряхнула головой и провела пальцами по стеклу, стараясь не касаться силуэта Рюи, – Кажется, я завидую фотографу.

– Не думаю, что стоит, – Джен была почти уверена, что вампир неопределенно повел плечом. – Она приехала в эту страну больше четверти века назад, когда писала диссертацию по японской архитектуре. Ей пришлось пройти огромный путь осознания, что это не то, чего она на самом деле хочет…

Снова мягкая усмешка.

– …но эта женщина добилась всего, пусть и ценой здоровья. Работа на несколько крупных модных домов и журналов, квартиры в Париже и Нью-Йорке, двое взрослых детей и муж, они в итоге расстались. А сейчас ее все чаще видят в компании давней подруги, дизайнера одежды.

– Что ж, – Джен склонила голову и убрала руку с фотографии, – это очень красивые работы талантливого человека.

И тяжело вздохнула. Дрожь прошла по рукам, лежавшим теперь на коленях. Может, ей все-таки стоит поскорее уйти отсюда? Из чужой обители. Вернуться и постараться забыть поездку в Токио.

Она даже не знала, нужно благодарить или проклинать судьбу за то, что та свела ее с Рюи. Проклинать свою слабость, ведь девушка не смогла совладать с тем, что ее так тянет к нему.

Плеч Джен коснулись прохладные пальцы. Она чуть повернулась на коленях и подняла взгляд на вампира. Его глаза были темными, но в них медленно загорались рубиновые искры. Вампир смотрел так, словно видел ее насквозь. Видел все сомнения и страхи и понимал их. Во всяком случае, готов был понять и принять. И это вызывало смятение в душе.