— Почти, — я шагнул вперед.

Вот здесь стоял Костя… упал… развел руки…возник портал…

Человеческий мир — пусто.

Дует ветер, шелестит по бетону скомканныйцеллофан сигаретной пачки…

Сумрак — пусто.

Серая мгла, каменные глыбы на месте строений,шевелящиеся плети синего мха…

Второй слой сумрака.

Тяжелый, свинцовый туман… призрачный мертвыйсвет из-под тяжелых туч… синяя искорка на месте портала…

Я протянул руку — в человеческом мире, впервом слое сумрака, во втором слое Сумрака…

И подцепил пальцами гаснущую синюю искорку.

Постой. Не гасни. Вот тебе Сила — ревущаяэнергия, разрывающая грань между мирами. Стекает с пальцев, огненными каплями —на гаснущие уголья…

Расти, открывайся, выползай под яркое солнце —тебе еще придется поработать! Я чувствую след того, кто открывал портал. Явижу, как он это делал. Я сумею повторить его путь.

И мне даже не нужны заклинания — все этисмешные формулы на невразумительных древних языках, как не нужны они быливедьме Арине, варящей свои зелья, как не нужны они Гесеру и Светлане.

Так вот что это такое — быть Высшим магом?

Не заучивать схемы, а чувствовать движениеСил?

Как удивительно… и как просто.

Дело даже не в возможностях, не в поражающейсиле файербола или мощности «фриза». Накачанный чужой Силой, или накопившийизрядно собственной, даже обычный маг способен «жахнуть» так, что Высшему малоне покажется. Дело в свободе. Как между пловцом, пусть самым талантливым — исамым ленивым дельфином.

Как же это было трудно Светлане — жить сомной, забыв о своей Силе, забыв о своей свободе? Это не разница между сильным ислабым — это разница между здоровым и инвалидом…

Но ведь живут — обычные люди? Живут, и сослепыми, и с парализованными. Потому что главное все-таки не в свободе. Свобода— оправдание подлецов и дураков. Говоря «свобода» такие думают не о чужойсвободе, а о собственном рабстве.

И даже Костя — ни дураком, ни подлецом небудучи, попался на тот же самый крючок, что уже порвал губы революционерам всехмастей — от Спартака до Троцкого, от гражданина Робеспьера до команданте ЧеГевары, от Емельки Пугачева до безымянного шахида.

А не попался бы я сам? Еще десять, еще пятьлет назад?

Если бы мне сказали — «можно все изменитьразом — и к лучшему»? Может быть, мне повезло.

Хотя бы в тех, кто был рядом со мной. Ктовсегда с сомнением качал головой при словах «свобода и равенство».

Портал раскрылся передо мной — голубая призма,сияющие шнуры — ребра, мерцающая пленка — грани…

Я раздвинул шнуры руками и вошел в портал.

Что плохо в порталах — так это невозможностьприготовиться к новому месту. Поезд в этом плане идеален. Ты входишь в купе,меняешь брюки на трико, а штиблеты на резиновые тапочки, извлекаешь пищу инапитки, знакомишься с попутчиками — если уж угораздило путешествовать безкомпании. Стучат колеса, уплывает перрон. Все, ты в пути. Ты другой человек. Тыделишься самыми сокровенными переживаниями с незнакомцами, споришь о политике,о которой зарекся спорить, пьешь сомнительную водку, купленную на полустанке. Ты— не там и не здесь. Ты в пути. Совершаешь свой маленький квест, в тебе что-тоот Фродо и что-то от Паганеля, самая капелька — от Робинзона и чуточку отРадищева. Может быть, твой путь займет всего несколько часов, а может быть —несколько дней. Страна большая, и она плывет за окнами купе. Ты — не там. Ты —не здесь. Ты путешественник.

Самолет — немножко иное. Но все-таки ты тожеготовишься к путешествию. Покупаешь билет, просыпаешься ни свет, ни заря,садишься в такси и едешь в аэропорт. Колеса наматывают километры, а ты ужесмотришь в небо, мысленно — ты уже там, в полете. Нервная суета зала ожидания,растворимый кофе в буфете, контроль, досмотр, если покидаешь страну — таможня и«Дьюти Фри», маленькие радости путешествия перед узкими самолетными креслами,ревом турбин и оптимистической скороговоркой стюардессы: «аварийные выходырасположены…» И вот уже земля ушла вниз, погасли табло, курильщики стыдливопотянулись в туалеты, стюардессы деликатно их не заметили, в пластиковых лоткахразносят обед — почему-то в самолетах все жрут в три горла. Это не совсемпутешествие. Это перемещение. Но… но все-таки ты видишь проплывающие мимогорода и реки, листаешь путеводитель или проверяешь командировочноеудостоверение, обдумываешь, как провести деловые переговоры — или повеселееиспользовать десятидневный тур в гостеприимную Турцию-Испанию-Хорватию.Все-таки — ты в пути.

Портал — это шок. Портал — это сменадекораций, это крутящаяся сцена в театре. Ты здесь — и ты там. Пути нет.

И времени задуматься — тоже.

…Я вывалился из портала. Одной ногой ударилсяо кафельный пол, другой — угодил в унитаз.

Хорошо хоть, вполне чистый унитаз. Как впорядочном американском фильме, где герои мочат друг друга в сортире. Но ногувсе-таки потянул — и вытаскивая ее из унитаза скривился от боли.

Крошечная кабинка, под потолком — лампочка ирешетка вентилятора, на держателе — рулончик туалетной бумаги. Ну ничего себепортал! Я почему-то ожидал, что Костя провесил портал прямо к старту,где-нибудь к подножью ракеты.

Открыв защелку, все еще болезненно морщась, яосторожно посмотрел в щелку. Вроде бы туалет был пуст. Ни звука, только капаеткран в одном из умывальников…

В этот миг меня тяжело толкнули в спину — и явылетел из кабинки, открыв дверь головой. Перевернулся на спину, вскинул руку,готовясь ударить.

В кабинке стоял Лас — раскинув руки держалсяза стенки, очумело озирался вокруг.

— Ты чего? — рявкнул я. — Ты зачем за мной?

— Ты же сам велел идти следом! — оскорбилсяЛас. — Волшебник хренов!

Я поднялся. Спорить и впрямь было глупо.

— Мне надо остановить ополоумевшего вампира, —сказал я. — Самого сильного мага в мире на сегодняшний день. Тут… тут сейчасбудет очень жарко…

— Мы что, на Байконуре? — ничуть неиспугавшись, спросил Лас. — Вот это я понимаю, вот это замечательно! Аобязательно было телепортироваться через канализацию?