Запускайте сигнал «Вендетта». Ты слышал?

— Есть. «Вендетта».

— Шагай.

Оставшись один, Данил подошел к окну, прижался лбом кхолодному стеклу. В голове неотвязно крутилось: «…и послал Иисус, сын Навин, изСиттима двух соглядатаев тайно, и сказал: пойдите, осмотрите землю в Иерихон».

Два юноши пошли, и пришли в дом блудницы, которой имя Раав,и остались ночевать там. И далее по тексту. Только одна Раав уцелела послештурма Иерихона. В точности как наша Раав… которая спокойно уехала отсюда навишневой «Оке», но будущего не знала…

Быть может, она и заметила помятое крыло — но, уж конечно,не стала возвращаться и задавать вопросы…

Ее еще не ищут по-настоящему — но скоро начнут искать. Ивишневую «Оку», и отвечающую описаниям свидетелей женщину с длинными чернымиволосами, в белой летней курточке…

Оперативная группа уже, несомненно, шурует в квартире, кудаее вызвал телефонным звонком побоявшийся назваться аноним, чей чуткий слухпривлекли шум драки и, главное, звуки, крайне напоминавшие выстрелы. Вквартире, где на мятой постели так и лежат Ада Кавалерова рядышком с майоромПацеем, давно уже остывшие, принявшие почти всю обойму «Макарова», которыйсейчас покоится за батареей на лестничной площадке в доме, где живет Оксана. Вквартире, где в ванной валяется кружевное бельишко Оксаны и отыщется ещенесколько вещичек с ее пальчиками. В квартире, где некая женщина, заставневерного любовничка с другой, высадила сгоряча в обоих полную обойму.

И, что характерно, несколько человек видели, как эта самаяженщина, разъяренной кошкой вылетев из подъезда, прыгнула в вишневую «Оку» идала газу столь неосторожно, что помяла крыло о барьерчик из железных труб,ограждающий детскую площадку. И следы вишневой краски там остались, и длинныечерные волосы свидетели помнят, и куртку, и номер машины — в чем особеннопреуспела одна из них, ветеран МВД, кавалер ордена Красной Звезды и десяткамедалей Митрадора Степановна Фомина, оказавшаяся в тех местах, в общем,случайно, но способная оказать неоценимую помощь следствию благодаряпрофессиональным навыкам, не забытым и на пенсии. Это хорошо, что Данил в своевремя озаботился выучить Надюшу водить машину…

И никакого алиби. Никто в «Клейноде» не видел сегодняникакой Оксаны Башикташ. В «Клейноде» вообще никого не было весь день, иЧерского тоже праздника ради отправились пропустить рюмочку. В общем, пустьвыпутывается.

При удаче может и выпутаться, тут уж — как повезет. Оксанабыла права — он не смог бы. И приказать другим тоже не смог. Но и бытьблагородным до одури не согласен. Не его роль. Пусть выпутывается, если сможет.Это — за Олесю…

Басенок обойдется. У него и так есть снайпер, и белобрысый,и магнитофонные записи, и еще кое-что. Достаточно, чтобы надрать задницуконкурирующим службам, а самому предстать в белом. Потом можно будет спеть емупод водку чуточку переиначенную старую песенку польских улан:

Пики подняты, сабля — в ладонь, Де-мо-кра-та — гонь, гонь,гонь!

Басенку не может не понравиться.

А перед Пацеем и Адой Данил Черский, в принципе, чист. Онобещал и той, и другому не выдавать их местным спецслужбам — и слово своесдержал свято. Тем более, что и не клялся сохранить им жизнь. Мансур, волчара,этот азиатский ход сумел бы оценить по достоинству, это ж он однажды обещалДанилову информатору, что тот уйдет на своих ногах — и слово сдержал. Правда,он не клялся, что не станет обрубать руки и отрезать уши — но это уже другойвопрос…

Да, Мансур бы оценил…

В ИЕРИХОН

В кабинет его провела не лишенная смазливости секретутка вчерном деловом костюмчике с довольно-таки символической юбкой. Но глазеть на ееножки Данил не стал и из-за того, что сюда могла докатиться заокеанская модакасаемо судебного преследования за «непристойные взгляды», и оттого, чтопредставлял сейчас серьезную фирму, а следовательно, должен был держатьсясолидно.

Однако ножки внимания стоили.

А вот кабинет — вряд ли. Скучный был кабинет, пустоватый,обставленный с холодной деловой стерильностью.

— Садитесь, герр Шерски.

— Черский, — мягко поправил Данил садясь. — Впрочем, вам этостоль же трудно произнести, как нам имитировать штирийский говор, поэтому небуду педантом…

Он открыто взглянул на человека по другую сторону стола —прекрасно сохранился, старая сволочь, никак не дашь восьмидесяти, даже волосы восновном целы, хотя и реденькие. Что поделать, дольше всех, как правило, живутименно фабриканты оружия и военные, какие там чабаны…

— Знаете, я полагал, что на стене у вас непременно будетвисеть парадная сабля, — сказал Данил.

— Во-первых, это давно вышло из моды. Во-вторых, что гораздосущественнее, герр Шерски, вам, как договаривались ваш секретарь с моейсекретаршей, отведено десять минут. Ваше право, как это время использовать, ноя бы порекомендовал держаться ближе к делу…

— Однако, насколько мне известно, я у вас сегодня последнийпосетитель, герр Хольцман…

— И что с того?

— Увидим, — сказал Данил. — Всякое может случиться, герроберштурмфюрер…

Высокий, худощавый старик иронично усмехнулся:

— Ваффен СС, герр Шерски. Зеленая форма, не черная. Икачественно другое отношение в те полузабытые времена…

— Так-таки и зеленая? — усмехнулся Данил. — И непременно —Восточный фронт?

— Быть может, все же попросить секретаршу вас вывести?

— Не стоит спешить, — сказал Данил. — Мы еще не обсудиликрайне интересную историю двух Хансов Хольцманов. Вас и вашего двоюродногобрата. В те времена, которые вы изволили назвать «полузабытыми», было два ХансаХольцмана. Один и в самом деле воевал на Восточном в рядах зеленых СС. А второйвсе-таки был черным. О чем остались кое-какие документы, касавшиеся в первуюочередь добровольческой пехотной дивизии СС «Лангемарк», где второй Хольцманнатаскивал бельгийцев… но и некоей истории в Роттердаме. С парашютистами.

— Эти старые истории… Кто их теперь помнит?

— Ну, тут возможны разные мнения, — сказал Данил. —Англичане до сих пор уверены, чудаки, что во время той войны расстрелы ихлетчиков были не милыми шалостями, а военными преступлениями. Можнопоинтересоваться их мнением…

Видите ли, перед тем, как приехать к вам, я долго копался вархивах, герр Хольцман. Они громадны и до сих пор не разобраны толком, но людицелеустремленные и упрямые могут откопать немало интересного. Например, историюо хватком парне, который в неразберихе сорок пятого года все же ухитрилсяпревратить себя в собственного двоюродного брата, благо тот не мог протестоватьиз Валгаллы…

«Хорош, волчара, — оценил он. — Красиво плюхи держит».