пускали, но через стеклянное окошечко в двери можно было поговорить, только моя мама не приходила. А к девочке, что лежала рядом со мной, целый день кто-нибудь приходил; ей то и дело в окошко махали. И только меня никто не навещал. А у мамы той девочки были куклы, которых на пальцы надевают, и она показывала нам разные кукольные спектакли – и «Красную Шапочку», и «Златовласку». А один хороший доктор, мой самый любимый, сказал мне, что с родителями иногда такое случается: «Бывает, – сказал он, – что семья не в силах справиться с горем. – А потом прибавил: – Только это еще ничего не значит». Но тут он был не прав. Мальчик, который лежал напротив меня, был подключен к аппарату искусственного дыхания, а его мама все равно постоянно сидела с ним рядом и читала ему пьесы Шекспира. А та моя соседка – та, что любила сказку про Красную Шапочку, – потом умерла. И на ее место положили другую девочку, и к ней по утрам стала приходить мама, а по вечерам – папа. Он приходил сразу после работы, иногда прямо в комбинезоне. А мне становилось все тяжелее, потому что ко всем приходит столько посетителей, а ко мне – никто, и все эти люди кому-то машут, но не мне. Я даже как-то устала от всего этого. Но мне все время твердили, что я должна бороться, что я непременно должна снова начать ходить, и я очень старалась и делала все упражнения, и теперь, по-моему, у меня не так уж плохо получается. Мне один врач рассказывал, что Франклин Д. Рузвельт тоже болел полиомиелитом, а каким молодцом стал! Президентом! А сестра-хозяйка говорила, что один очень умный и знаменитый человек сказал, что, хоть все мы и родились в сточной канаве, но некоторые из нас всегда смотрят вверх, на звезды. Вот только она никак не могла вспомнить, кто именно это сказал. Я хочу стать первой женщиной – военным корреспондентом, которая при этом еще и переболела полиомиелитом.

Глава пятьдесят четвертая

Клара нашла Морин на скамейке возле железнодорожного вокзала Лавенхэма. Девочка рыдала, и чем больше она старалась эти рыдания заглушить, тем горестней они звучали. Когда Клара села с ней рядом, Морин отодвинулась и заплакала еще горше. Клара сунула ей чистый носовой платок и велела рассказывать. За спиной у них отправился в путь какой-то поезд, торопливо стуча по рельсам колесами.

– Все у меня разваливается, – простонала Морин.

Интересно, что бы с ней было, узнай она о существовании тех фотографий? Кларе было страшно даже подумать об этом.

– И он меня больше знать не желает!

Клара нервно сглотнула. Вот оно, начинается.

– Кто тебя знать не желает?

– Никто…

У Морин было какое-то странное выражение лица. Продолжая рыдать, она то скрещивала ноги, то выпрямляла их, и Клара заметила, что чулок у нее «поехал», а косточки на тыльной стороне ладони сбиты в кровь.

– Ты бы все-таки рассказала мне толком, в чем дело – может, я смогла бы чем-то…

– Я хотела повидаться с Джо и пошла к нему.

Ого, она первая заговорила о Джо? Этого Клара от нее никак не ожидала. Ладно, спросим про Джо.

– И что случилось?

– Он в гараже работает – где вы ему тогда работу нашли.

А Клара думала о том, что Джо, этот милый и добрый парень, сперва ужасно ей не понравился, зато потом она его просто полюбила. Джо любил все делать тщательно и каждое дело непременно доводить до конца. Может, сейчас он просто морочит Морин голову? Ну не могло у них так просто все закончиться!

– И что дальше? Морин?

– Он сказал, что у него теперь новая девушка. Что он любит меня, но мы друг другу совершенно не подходим. Что какая-то гадалка на пирсе в Саутуорлде велела ему меня отпустить.

Морин снова зарыдала, и Клара крепко стиснула ее руку. На той стороне улицы какая-то женщина, державшая за руку крошечную девчушку с двумя смешными «хвостиками» над ушами, заглядывала в окно банка. Насколько же проще с малышами, думала Клара. Заботиться о таком подростке, как Морин, – это порой что по минному полю ходить: все время боишься ступить не туда.

Морин вытерла глаза – оказывается, у нее даже собственный платок имелся. (Клара почувствовала гордость: все-таки хоть одну полезную привычку ей удалось Морин привить.)

– Ну что, домой пойдем? – спросила Клара, надеясь, что буря миновала.

– А еще я потеряла работу в «Робинсон, Брауни и Уайт».

– О господи, – только и сказала Клара, опасаясь выдать свои истинные чувства. – Это, конечно… удар. – Но все же не сдержалась и спросила: – А в чем причина, не знаешь?

Морин только головой помотала и снова залилась горючими слезами.

У перрона остановился какой-то поезд, окутанный клубами дыма; оттуда доносились крики, хлопанье вагонных дверей. Потом из дверей вокзала стала изливаться толпа людей. Но та женщина с маленькой дочкой все еще кого-то ждали. Вдруг малышка крикнула: «Папочка!» – и какой-то мужчина подхватил ее на руки и немного покружил. Семья, думала Клара. Вот то, о чем мечтают все ее дети. Но порой, обходясь в жизни без того, что для ребенка абсолютно необходимо, маленький человек вырастает в удивительную личность…

Клара понимала, что должна непременно сказать Морин что-то важное.

– Мистер Брауни попросту пользовался тобой. Это несправедливо!

Морин что-то гнусаво буркнула в ответ, и Клара продолжила:

– Ты, Морин, еще просто не успела узнать, каковы мужчины. Не все, конечно, но некоторые.

И Клара умолкла, вспомнив, как маленькая Морин, обнаружив на полу мать, убитую отцом, целые сутки просидела возле нее, обкладывая ее тело бумажными салфетками и надеясь остановить кровь. Так что дело вовсе не в том, что она совсем не представляет, какие мерзавцы встречаются порой среди мужчин.

– Ну, это все? – спросила Морин. И встала. Клара промычала в ответ нечто нечленораздельное, а Морин сообщила: – Тогда я пойду. Мне еще нужно зайти к Айвору. Он меня просил кое-что для него сделать.

– Вот как? – вырвалось у Клары. И ее вдруг охватила странная, совершенно безумная и совершенно неуместная, ревность, а затем – почти сразу – жестокое чувство стыда.

* * *

Мисс Купер выразила желание где-нибудь опубликовать фотографии Морин и мистера Брауни.

– Нельзя же допустить, чтобы он остался безнаказанным! – возмущалась она. – Надо отнести фотографии в какую-нибудь газету, а может, и в полицию. Иначе получается несправедливо!

А Клара думала о том, сколько преступников то и дело уходит от наказания – например, мистер Куртни, дядя Питера, по-прежнему гоняет по городу на своем роскошном автомобиле и по-прежнему беспечен и ничем не обременен, точно король Эдуард VI[38]. Или, скажем, нацисты, военные преступники, живут себе припеваючи в Южной Америке, занимаются разработкой ядерного оружия, а может, вставляют себе