мистер Брауни были сфотографированы в самых различных позах и обстановке. Клара взяла одну, сделанную при ярком свете утреннего солнца. Пара обнималась в солнечных лучах прямо на крыльце конторы «Робинсон, Брауни и Уайт». Разве можно было вести себя столь беспечно? Ведь одной такой фотографии было бы достаточно для весьма тяжких обвинений. «Господи!» – вырвалось у Клары, бледной как простыня; она с трудом сдерживалась, так сильно ей хотелось перевернуть все эти фотографии и больше никогда на них не смотреть, больше никогда их не видеть. Однако она понимала, что никогда уже этого не забудет. Снимки как бы отпечатались в ее памяти. Во имя вечного стыда. Какой позор! Ведь она не раз спрашивала Морин об отношениях с мистером Брауни, она же буквально ее допрашивала, но, должно быть, задавала не те вопросы. И никогда не спрашивала напрямик. Вот ее и провели.

Морин всего пятнадцать!

– Великолепно! Пусть только попытается теперь купить этот дом! Мы скажем ему, что в таком случае мы его уничтожим, – весело заявила мисс Купер.

– Только представьте себе кричащие газетные заголовки: «Мужчина, вступивший в преступную связь с малолетней сиротой, покупает детский дом, где эта девочка жила»! – У мисс Бриджес энтузиазма тоже явно прибавилось.

Клара смотрела на снимок, который держала в руках, и ей показалось, что комната вращается вокруг нее.

– Морин никогда не согласится, – с трудом вымолвила она.

Ее мучили сомнения; отчего-то некоторые фотографии выглядели явно постановочными: наигранные позы, странным образом задранная нога Морин, ее закрытые глаза с длинными ресницами крупным планом… Неужели эти позы были выбраны специально? Или же Морин подозревала, что ее фотографируют?

– А зачем ты вообще этим занималась, дорогая моя? – это спросила мисс Бриджес. Ее вопрос отвлек Клару от созерцания этих опустошающих душу картинок и заставил перевести взгляд на юную особу, сделавшую все эти снимки. – Неужели ты только тем и занимаешься, что за людьми шпионишь?

– Но ведь именно так и поступают настоящие мастера, например Анри Картье-Брессон[35]… сидят в засаде и выжидают, выжидают… – пыталась оправдаться Джойс.

Одна фотография выделялась особо. На ней парочка была запечатлена под фонарным столбом буквально напротив Грейнджа. Каждый предмет на ней был Кларе знаком, но выглядел незнакомым – из-за этих двоих, стоявших в круге фонарного света.

Невероятно.

– Ради этой мне пришлось ждать целых два часа, – с гордостью сообщила Джойс.

Страстные поцелуи у ворот Грейнджа. У всех на виду. Это выглядит почти так, словно они хотели, чтобы их увидели, подумала Клара и сразу передумала: нет, словно Морин хотела, чтобы ее с ним увидели.

Джойс между тем продолжала:

– А Робер Дуано[36] щелкнул свой знаменитый «Поцелуй» прямо напротив парижской ратуши, но мало кто знает, что это была постановка.

Клара взяла в руки еще одну фотографию – на ней Морин и мистер Брауни целовались в парке на фоне цветущего дерева, ветви которого склонялись над ними, словно полог брачного ложа, а осыпавшиеся лепестки цветов походили на конфетти.

Это была необыкновенная фотография. Нет, это Джойс – необыкновенная девочка!

– А Роберт Капа и его подруга Герда Таро, – не унималась Джойс, – создавшие фотоагентство «Магнум», утверждали: «Если ваши снимки недостаточно хороши, значит, вы подобрались к объекту недостаточно близко», вот я и старалась подобраться как можно ближе…

Джойс умолкла и застыла в неуверенности, явно ожидая каких-то дальнейших инструкций. Глядя на мисс Бриджес, Клара аккуратно сложила фотографии в стопку, затем подошла к девочке и сказала:

– Они нам очень пригодятся, спасибо. Только я не понимаю, как тебе удалось это сделать.

– На самом деле это просто потому, что я не могу далеко ходить, – объяснила Джойс. – У меня начинают болеть ноги, приходится останавливаться и ждать, вот я жду, жду и вдруг что-нибудь такое вижу…

Клара смотрела на нее во все глаза. Эта девочка, используя собственный физический недостаток, сумела создать нечто такое, чего не могут создать другие, здоровые. Инвалидность как бы заставляла ее смотреть на вещи с неожиданной стороны, иначе, чем другие; и если она не могла, подобно другим, делать некие обычные или привычные дела, она все же их делала, но абсолютно по-своему – и результат получался тоже абсолютно необычным.

– Возвращайся-ка лучше в постель, – шепнула ей Клара. Ничего лучше она придумать не сумела.

Обернувшись, Клара услышала, как мисс Бриджес говорит:

– Конечно, всегда есть возможность того, что, если он отступится, кто-то другой тут же попросту займет его место…

– Вы думаете, что Совет по-прежнему захочет продавать дом?

– Необязательно. Но инициатива определенно исходила от Брауни. За ним никогда ничего предосудительного не числилось, в этом я совершенно уверена, так что ему ничего не стоило убедить Совет. Тем более что он сделал им такое предложение, от которого они не смогли отказаться. Я чувствую, что если им придется пойти на открытую продажу, то они могут не беспокоиться. И если они это сделают, то мы, по крайней мере, выиграем еще немного времени.

– А они все равно посадят Риту и Морин на это судно и отправят в Австралию, – пробормотала Клара.

– Возможно, – сказала мисс Бриджес. – Зато Грейндж по-прежнему будет в ваших руках.

Клара откинулась на спинку кресла, все еще пытаясь включить голову. Так ли уж это плохо? И насколько вообще это плохо? Да, это очень плохо. И… да, да!

Она потерпела поражение.

Ей необходимо было каким-то образом хотя бы на несколько минут уйти от этих женщин. Просто чтобы хоть немного переварить случившееся: ту беду, в которую попала Морин, явный талант Джойс, возможную продажу их общего дома. На кухне свистнул чайник, и она, стряхнув с ресниц слезы, устремилась туда. Потом можно будет сказать, что это все от пара.

Клара даже испугалась, неожиданно налетев в дверях на Пег, которая стояла там, сжимая в руках свою любимую раковину.

– Ты что, Пег, не можешь уснуть?

Пег печально покачала головой. Клара прижала ее к себе и помассировала костлявую спинку. Иногда Пег, видимо, преследовали всякие черные мысли, мрачные воспоминания. «Хорошо, хоть ее нет в этом проклятом австралийском списке, – подумала Клара. – Спасибо Тебе, Господи, и за эту малую милость».

Возвращаясь из кухни, Клара услышала, как мисс Купер говорит в гостиной: «Я бы не удивилась, если бы у Джойс обнаружились фотографии всех нас», а мисс Бриджес с ней соглашается: «Да уж, вряд ли кто-то из нас сумел уйти от ее умелого объектива».

– Но там точно нет ни одной фотографии, где я обнимаюсь с кем-то на парковой скамейке, засунув руки ему под рубашку! И спасибо вам обеим за поддержку! – Клара с грохотом поставила на столик поднос с чашками; она была в бешенстве. И тут вдруг вспомнила, как тогда случайно наткнулась на мисс Бриджес в автомобиле с запотевшими изнутри стеклами. И впервые с тех пор, как Джойс