а Фил ненавидит поезда».

Клара засмеялась.

– Ну а что-нибудь о том, что было с этими людьми после приезда в Австралию, вы нашли? – Она быстро просматривала очередную статью, которую держала в руках. – Или, в частности, о том, какова была судьба присланных туда сирот?

– Ни слова.

– Хо-хо, – сказала Клара. Она была несколько обескуражена. – Значит, искать бесполезно?

Мистер Доусетт, поглаживая бороду, задумчиво предположил:

– По-моему, где-то эти сведения должны быть. Если, как вы говорите, уехали уже тысячи и существуют планы по отправке еще тысяч, то куда же исчезают эти дети? Ведь это должно где-то фиксироваться? И списки должны постоянно пополняться.

Если кто и любил делать и пополнять списки, так это Клара. Сев очень прямо, она спросила:

– Значит, вы утверждаете, что нигде никаких сведений нет?

– В газетах нет. Тут я потерпел полную неудачу.

– И что же делать?

Он пожал плечами.

– Возможно, это просто чья-то некомпетентность, небрежность, или…

– Или?

– Или я буду продолжать поиски.

Глава сорок восьмая

Когда Виктор Брейтуэйт заметил Клару, стоявшую у дверей большой лекционной аудитории, он поднял руки, словно сдаваясь, и неодобрительно покачал головой. Начало не слишком благоприятное, подумала Клара.

К сердцу он прижимал книгу «Так действует коммунизм», и Клара тут же сказала:

– Всего пять минут! – и в доказательство даже руку с пятью растопыренными пальцами продемонстрировала. – Только пять, и больше я вас не задержу.

Затем они с Виктором вышли во двор, на пологую лужайку, буквально усыпанную студентами, которые кричали, смеялись, что-то доказывали друг другу. Молодые люди были в брюках и жилетах, а рукава рубашек закатали, как какие-нибудь грузчики. Юные леди в узких приталенных жакетах в стиле нью лук были одеты очень изящно и модно. И, разумеется, даже не думали шлепаться на траву, как это немедленно сделала Клара.

– Помните, вы как-то говорили, что были бы рады, если бы в вашей семье еще кто-то появился?

Какой ужас плеснулся в глазах Виктора!

– Клара, – сказал он таким суровым тоном, каким никогда ранее в разговорах с ней не пользовался, – неужели я высказался на сей счет недостаточно ясно?

Она чуть не рассмеялась.

– Успокойтесь, Виктор, я вовсе не себя имею в виду!

Виктор даже заикаться начал, и Клара хотела уже поведать ему, как король Георг VI избавился от заикания, но подумала, что он, скорее всего, эту историю уже знает; ей вообще казалось, что Виктор знает все или почти все; во всяком случае, впечатление он всегда производил именно такое.

– Я очень рад вас видеть, – сказал он, – но меня беспокоит, что у вас, видимо, возникли некие ложные мысли…

«Не льсти себе, проницательный ты мой», – насмешливо подумала Клара, но сказать это вслух, естественно, не могла; сейчас ей как раз придется быть с ним крайне обходительной, если она хочет одержать над ним победу. Это было даже не «окучивание», как выражается мисс Купер, а самая настоящая борьба характеров. Кипящая схватка.

– Видите ли, у меня возникла одна идея, – сказала она, – и вам решать, насколько она правильная и осуществимая.

Мимо них прошла группа студентов, которые поздоровались: «Добрый день, профессор Брейтуэйт», и Клара умолкла. Лишь когда студенты оказались за пределами слышимости и принялись теннисными ракетками играть во французский крикет, Клара вновь повернулась к Виктору и продолжила:

– Алексу нужна семья, постоянный дом. И в данный момент решить эту проблему важнее, чем когда-либо. Вот я и подумала: как бы вы отнеслись к тому, чтобы его усыновить?

Алексу сейчас всего двенадцать, хотя кожа у него уже не такая чистая, как раньше, да и волосы он отрастил чересчур длинные, хотя это-то, пожалуй, неплохо, потому что так стали почти незаметны его оттопыренные уши. Он по-прежнему невысокого роста и, возможно, немного полнее, чем следовало бы. Он обожает читать и использовать в речи всякие невероятные цитаты, почерпнутые в умных книгах. Бернарда он любит больше всех на свете, а далее на шкале его ценностей примерно в таком порядке следуют Пег, Айвор и Питер.

А еще у Алекса есть отец-пьяница, который постоянно его выслеживает. И самое главное – для Алекса уже зарезервировано место на судне, отбывающем в Австралию…

– Я понимаю, подобное предложение вас, видимо, несколько шокировало?

Виктор поморщился.

– Ну, я бы не сказал, чтобы так уж шокировало…

И Клара вдруг подумала: как же мне все-таки нравится этот большой и сильный человек! Именно нравится, ведь она ничуть в него не влюблена. Возможно, это чувство и могло бы в один прекрасный день перерасти в любовь, если дать им обоим достаточно времени. А может, вовсе и не обязательно стремиться к интимным отношениям с каждым достойным мужчиной, с которым успела познакомиться? Ведь просто дружеские отношения тоже очень важны.

– Так как бы все-таки вы отнеслись к подобной идее?

Она вспомнила, как Виктор восхвалял коммунальный образ жизни. И считал, что в мире и так слишком много детей, лишенных заботы, чтобы еще и своих собственных заводить. А что, если он один из тех мужчин, про кого говорят: «много слов – мало дела»? Он жаждал доброго отношения – но сам добрым быть не хотел. Клару терзали нехорошие сомнения. Может, Виктор – коммунист только теоретически, а практически он – типичный капиталист? Как и многие другие, впрочем. Он мог быть покладистым, если ему самому это ничуть не мешало и ничего не стоило – но если его хоть капельку задеть…

Клара знала, что ее родители в таком случае могли бы сказать, что заботиться о детях – Божья обязанность, святой долг, но у Виктора никакого бога нет. Интересно, а гражданский долг у него есть?

– Мне казалось, что одиноким усыновлять не разрешается…

– Это верно, но вместе с вами живет ваша сестра, и ей, по-моему, всегда хотелось иметь семью?

– Да, очень хотелось. Элайза и сейчас очень этого хочет.

Виктор вдруг вытащил сигарету и закурил.

– Я и не знала, что вы курите.

– Ну да, обычно я не курю, – сказал он, глубоко вдыхая дым. – Только когда я… как это? Забыл слово… Когда у меня совсем голова кругом.

Как же они с Алексом подходят друг другу!

– Итак, Клара, что все-таки вы мне предлагаете? Вы считаете, что мой долг – позаботиться об Алексе?

– Важно не то, как считаю я, – солгала Клара, – а то, как это видится вам. – Она помолчала, следя за кольцами сигаретного дыма, уплывавшими в небеса. – И потом, Алекс – чудесный мальчик.

Алекс. Алекс – и его смешные оттопыренные уши. Алекс – и его невероятно богатый словарный запас. Алекс – и его счастливый детский смех. Он, возможно, самой судьбой предназначен для великих деяний – а если даже и нет, то судьба уже одарила его редким обаянием.

А Виктор все еще был погружен в глубокую задумчивость.

Клару вдруг охватило отчаяние. Ей следовало бы знать, что такие люди, как Виктор, всегда выступают за благоденствие народа вообще, за существование