– И это единственное, о чем ты способна думать?

Рита тут же высокомерно задрала нос.

– Но я столько занималась!

– Ты сможешь заниматься и выступать в любом месте, Рита, куда бы ты ни поехала.

– А я не хочу в другом месте! Я хочу на будущий год представлять на фестивале Шиллинг-Грейндж и Саффолк. Скажите им, пусть уезжают!

– Рита! – Клара чувствовала, что вот-вот сорвется. «Австралия, – думала она, – тебе же светит Австралия!» Она представляла себе этот корабль со всеми его бортовыми иллюминаторами и грузовыми марками; вот он стоит у пристани, и на палубе каждую ночь пьянки, пьянки, пьянки. И пропадают маленькие девочки, и никто за ними не смотрит, никто их не ищет. А они потом плачут на своих койках, уткнувшись в подушку. Или тонут в бассейне. Клару пробрала дрожь.

Она опустилась возле Риты на колени и сказала ей:

– А теперь послушай. Ты должна…

– Нет, ничего я не должна! – Рита вывернулась у нее из рук. Можно было, конечно, догнать ее и силой приволочь в гостиную, или же…

С пристыженным лицом Клара вернулась к Вудвордам.

– Возникла маленькая проблема…

Ровно через неделю после того, как у Клары с Виктором состоялся тот разговор, уехала Мэрилин. Она уезжала хмурым зябким утром, когда от одного вида облаков, из которых то и дело сыпался дождь, кожа покрывалась мурашками.

– Только никаких фанфар, – твердо заявила она, – договорились? Кто знает, может, я на будущий год к вам приеду.

Ну да, они договорились, но это не помогало. Клара все время чувствовала, что вот-вот разревется.

Насколько же легче ей было, когда она чувствовала присутствие Мэрилин! Несмотря на всю ее непредсказуемость, несмотря на излишне дружелюбное отношение к Джулиану и его приятелям. Несмотря на ее бесконечные автобусные поездки по каким-то совершенно невероятным местам, о которых Клара даже никогда не слышала. Несмотря на то, что сама Мэрилин принадлежала к совсем иному миру, к иной культуре, разительно отличавшейся от здешней. И все же, когда Мэрилин была рядом, Клара чувствовала себя в безопасности. И детям она очень нравилась. Клара считала, что дети даже ведут себя лучше, когда Мэрилин где-то поблизости. Мэрилин обладала тем качеством, которого явно недоставало Кларе: авторитетностью. Клара это отчетливо чувствовала. Мэрилин запросто могла шалить вместе с детьми, но одного лишь ее взгляда было достаточно, чтобы все тут же взялись за ножи и вилки или принялись начищать свои башмаки до немыслимого блеска.

Перед отъездом Мэрилин сказала, что у нее есть одна маленькая просьба.

– Все что угодно! – воскликнула Клара.

– Я хочу, чтобы ты встретилась с этим твоим особым соседом.

– С Айвором? – переспросила Клара каким-то странным, надтреснутым голосом. – Но зачем?

– Он очень тревожится из-за детей. Очень.

Клара отвернулась. И как это Мэрилин ухитряется буквально во все сунуть свой нос!

Клара давно уже избегала Айвора – ну и он ее. Но она не могла его видеть из-за той глупости, которую когда-то ему сказала. А еще, потому что осуществление ее тайных планов было в самом разгаре, однако Айвору об этом знать не полагалось. Чем меньше людей об этом знают, тем лучше. Да мисс Бриджес ее просто убьет, если она кому-то расскажет!

Но Мэрилин действовала с силой парового катка.

– А еще, моя дорогая, Айвор очень беспокоится о тебе.

Клара пренебрежительно фыркнула.

– Если он так уж обо мне беспокоится, ему надо было и вести себя по-другому, когда он сюда вернулся.

– Но у меня-то глаза есть, так что я знаю, что говорю, – сказала Мэрилин, застегивая пальто, на котором было невероятно много пуговиц, похожих на маленькие черные монетки, и на застегивание их всегда уходила куча времени. Клара, слегка насупившись, ждала. И тут Мэрилин тихо прибавила: – Майклу Айвор понравился бы.

– Не надо так говорить! – Клара почувствовала, что возникший в горле колючий комок мешает ей дышать, но Мэрилин, заметив ее состояние, ринулась в бой с еще большей отвагой.

– Да, милая, он бы точно Майклу понравился, уж я-то знаю. Мой сын никогда бы не захотел, чтобы ты печалилась и чувствовала себя одинокой. Ну, вот что бы он мог сказать? Моя девушка – самая лучшая девушка в мире и заслуживает хорошей жизни… Ведь ты и сама знаешь, что он сказал бы именно так.

Времени на долгие переговоры с Алексом не было, а может, никому из них попросту и не хотелось слишком долго все это обсуждать. Впрочем, рано утром он прокрался в комнату Клары – волосы встрепаны, пижама надета кое-как – и шепотом спросил:

– А кто же будет заниматься газетой?

В последнее время ему становилось все труднее заставлять остальных детей что-то писать для газеты. Рита – которая обычно охотно выступала в роли автора – решила, что слишком занята подготовкой к прослушиванию. Пег соглашалась писать только стихи. Джойс и Ивлин нехотя списывали что-то из книг. Получалось, что только Алексу газета действительно не безразлична.

– Возможно, ты сможешь это делать, даже живя в Оксфорде, – предположила Клара, но мальчик только плечами пожал.

Всякие «обнимашки» Алекс никогда не любил и менять свои вкусы явно не собирался. Поэтому всего лишь сказал:

– Спасибо, что избавили меня от вшей – мои волосы стали настоящим полем битвы, закончившейся полным разгромом противника.

– Пожалуйста.

– И помогли мне сдать экзамены «11+».

– Рада была помочь.

– И нашли мне новый дом, – он вытер глаза. – По-моему, это весьма разумно – убрать меня подальше… – он помолчал, – …от моего отца. Я правда так думаю.

Клара сказала, чтобы он перестал, а то она сейчас заплачет.

И тогда Алекс все-таки забрался к ней на колени, обнял, поцеловал ее в щеку и сказал:

– Я всегда буду любить вас, мисс Ньютон.

И Клара, подготовившаяся к прощанию, ответила ему на латыни: «Te amimas»[34].

Он заглянул ей прямо в глаза и сказал:

– Только и это не помогает.

А потом все утро Мэрилин и Алекс повсюду ходили вместе, то и дело останавливаясь, чтобы поговорить с каждым встречным. Мэрилин тащила за собой огромный чемодан, и у Алекса тоже была большая дорожная сумка. Подозрительно большая.

– Куда это вы оба собрались? – поинтересовались супруги Гаррард.

– Путешествовать едете? В какие-то интересные места? – с легкой завистью спросила заведующая почтой.

Они остановились, чтобы погладить собаку Джулиана; встретились с учительницей Алекса из его старой школы; вернули в библиотеку несколько книг, и мистер Доусетт сказал, что уже получил те книги, которые Алекс заказал у архиепископа Кентерберийского, но Алекс почему-то отказался их брать, что было довольно странно. Затем они пошли на станцию и сели на лондонский поезд. Билетер уверенно подтвердил, что слышал, как они говорили, что им нужно в аэропорт. И миссис Гаррард сказала, что они упоминали Хитроу, хотя, может, ей просто показалось. А заведующая почтой вроде бы слышала, как они говорили о Нью-Йорке. Но толком так никто