class="p1">– Я не ослышался, – покачал он головой. – И даже сейчас во взгляде твоем читается растерянность… Можно подумать, что кошмар по-прежнему преследует тебя…

Он подошел ближе и медленно проговорил:

– Тебе надо как следует отдохнуть, бедная моя крошка. И именно это я и хотел тебе предложить. Сегодня утром я подал прошение об отпуске, и мы с тобой уедем. Клянусь, я не произнесу ни единого слова, которое могло бы оскорбить тебя. Я даже не стану говорить с тобой о той тайне, которую ты должна была бы мне доверить, потому что она принадлежит не только тебе, но и мне. Не стану пытаться прочесть в твоих глазах то, что ты скрываешь, не стану принуждать тебя, как однажды пытался и в чем теперь раскаиваюсь. И я оставлю твои глаза в покое, Орели. Перестану заглядывать в них, перестану смотреть на тебя. Обещаю. Но пойдем же со мной, мое бедное дитя. Мне жаль тебя. Ты страдаешь. Ждешь неизвестно чего, но только несчастье откликается на твой безмолвный призыв. Так не отталкивай меня.

Но она с ожесточенным упорством продолжала молчать. Разлад между ними был окончательным, бесповоротным, любые слова сулили обиду или наносили оскорбления. Гнусная страсть Брежака разобщила их гораздо больше, чем все прошлые размолвки и те разногласия, что всегда отличали их отношения.

– Ответь же! – произнес он.

– Не хочу, – твердо заявила она. – Я больше не могу выносить ваше присутствие. Не могу жить в одном доме с вами. Я уеду при первой же возможности.

– И разумеется, со спутником, – усмехнулся он, – как и в прошлый раз… с Гийомом, верно?

– Я прогнала Гийома.

– Значит, с другим. С тем, кого ты ждешь, я в этом уверен. Твои глаза постоянно ищут… ты постоянно настороже… Так вот…

В вестибюле хлопнула дверь.

– Ну, что я говорил? – воскликнул Брежак с нехорошим смехом. – Предположение правильное, ты надеешься… что кто-то непременно придет. Нет, Орели, никто не придет, ни Гийом, ни тот, другой. Это Валантен, которого я посылал в министерство забрать мою почту. Ибо теперь я появлюсь там нескоро.

Судя по шагам, слуга поднялся по лестнице на второй этаж, пересек прихожую… И вошел в кабинет.

– Ты исполнил поручение, Валантен?

– Да, месье.

– Были письма, бумаги на подпись?

– Нет, месье.

– Хм, странно. А почта?..

– Всю почту передали господину Марескалю.

– Но по какому праву Марескаль посмел?.. А он там был, этот негодяй?

– Нет, месье. Он пришел и тотчас ушел.

– Ушел?.. В половине третьего? Полагаю, по служебным делам?

– Да, месье.

– А ты попытался разведать?..

– Да, но в канцеляриях ничего не знали.

– Он был один?

– Нет, вместе с Лабонсом, Тони и Совину.

– С Лабонсом и Тони! – воскликнул Брежак. – Но в таком случае речь идет об аресте! Почему же меня не предупредили? Что происходит?

Валантен удалился. Брежак забегал по кабинету, задумчиво повторяя:

– Тони, человек, преданный Марескалю… Лабонс, один из его любимчиков… и все это в обход меня…

Прошло пять минут. Орели смотрела на него с тревогой. Внезапно он бросился к окну и приоткрыл ставень. Из груди его вырвался крик, и он, пошатнувшись, обернулся:

– Они там, в конце улицы… караулят.

– Кто?

– Оба… приспешники Марескаля. Тони и Лабонс.

– И что же? – прошептала она.

– А то, что этих двоих он всегда привлекает, когда речь идет о чем-то важном. Нынче утром он вместе с ними проворачивал какое-то дело в нашем квартале.

– Так они здесь? – произнесла Орели.

– Здесь. Я их видел.

– И появится Марескаль?

– Вне всяких сомнений. Ты слышала, что сказал Валантен.

– Он придет… придет, – слабым голосом повторила она.

– Что с тобой? – спросил Брежак, изумленный ее волнением.

– Ничего, – прошептала она, беря себя в руки. – Иногда нам без всякой причины становится страшно.

Брежак задумался. Стараясь справиться со своими нервами, он повторил:

– И в самом деле… без всякой причины. Чаще всего мы паникуем из-за пустяков. Я пойду расспросить их и уверен, что все объяснится. Да, совершенно уверен. В конце концов, события позволяют предполагать, что под наблюдением находится не наш дом, а дом напротив.

– Какой дом? – вскинула голову Орели.

– Дело, о котором я тебе говорил… тип, которого они арестовали нынче в полдень. Ах, если бы ты видела Марескаля, когда он в одиннадцать часов выходил из своего кабинета! Я встретил его. На лице мерзавца читались одновременно удовлетворение и жгучая ненависть… Это меня и взволновало. Так ненавидеть можно только кого-то одного. И именно так он ненавидит меня или, скорее, нас обоих. Тогда я подумал, что опасность грозит не только мне, но и тебе.

Еще больше побледнев, Орели встала:

– Что вы говорите? Арестовали человека в доме напротив?

– Да, некоего Лимези, выдававшего себя за исследователя… барона де Лимези. В час я получил новости из министерства. Его взяли под стражу и определили в тюрьму при префектуре.

Орели не знала фамилии Рауля, но не сомневалась, что речь идет именно о нем; дрожащим голосом она спросила:

– Что он сделал? Кто он такой, этот Лимези?

– Если верить Марескалю, то, кажется, убийца из скорого поезда, третий сообщник, которого все ищут.

Орели едва не упала. Казалось, ее охватило безумие; у нее закружилась голова, и она, вытянув перед собой руки, пыталась нащупать хоть какую-то опору.

– Что с тобой, Орели? Какое отношение к тебе имеет это дело?..

– Мы пропали, – простонала она.

– Что ты хочешь сказать?

– Вы не поймете…

– Объясни. Ты знаешь этого человека?

– Да… да… он спас меня, спас от Марескаля, а также от Гийома и от Жодо, которого вы принимаете у себя… Он спас бы нас и сегодня.

Он в изумлении смотрел на нее:

– Так это его ты ждала?

– Да, – рассеянно произнесла она. – Он обещал прийти… Я была спокойна… Я видела, на какие немыслимые поступки он способен… он смеялся над Марескалем…

– И что теперь?.. – спросил Брежак.

– Теперь, – ответила она все тем же отрешенным тоном, – наверное, нам лучше где-нибудь укрыться… И вам, и мне… Есть кое-какие неприятные истории, которые вполне можно обернуть против вас… давние истории…

– Ты с ума сошла! – воскликнул потрясенный Брежак. – Ничего не было… Что касается меня, я ничего не боюсь.

И тем не менее он выбежал на лестничную площадку, увлекая за собой девушку. Однако в последний момент она стала сопротивляться:

– Нет-нет, к чему это? Мы будем спасены… Он придет… Прибежит… Почему бы не дождаться его?

– Из камеры префектуры не убегают.

– Вы уверены? Ах боже, как все ужасно!

Она не знала, на что решиться. Пугающие мысли вихрем проносились в ее голове… Страх перед Марескалем… неминуемый арест… полиция, которая