достаёт из клетки и отпускает птицу: что это – аллегория освобождения? И рыцарь оказал этим Всаднику услугу, предоставив короткий миг – да, всего лишь миг! – свободы? Но свободы для чего? Да и можно ли, вообще, назвать короткую паузу перед неизбежным концом – свободой, а поступок рыцаря – услугой? И что ещё странно, рыцарь не сказал при этом Всаднику ни слова, не задал ни единого вопроса…

– Может, и так знал все ответы? Смерть всё понимает без слов, ей не нужны нелепые попытки передать смысл с помощью звуковых колебаний. А может, Смерти было попросту всё равно, и то, что вы восприняли как услугу, было отражением несгибаемого намерения самого Всадника?

– Так всё-таки это была Смерть…

– Ну, Рэй, вы же и сами всё прекрасно поняли.

– Однако…

– Однако, как бы то ни было, ни слова не сказав, призрачный рыцарь уже одним своим появлением заставил Всадника отбросить лишнее – то, что ещё оставалось в душе, сковывая, не позволяя достичь ему искомой цели. Возможно, те последние моменты, когда Всадник вернулся к жизни… нет, не к жизни – к своим любимым! – может, к этим последним моментам, к финальному откровению, он и шёл всю свою жизнь?

– Выходит, он достиг, чего хотел. Чего на самом деле хотел…

– Туман рассеялся, Рэй.

– Но у каждого из нас масса планов! Всё бросить? Умереть ради того только, чтобы понять?..

– Люди загадывают на будущее, не учитывая того, что Смерть в любой момент может прервать их суетные помыслы. У Смерти же свои планы, и никому из смертных не нарушить их. При таком положении вещей глупо тратить время на ерунду.

– Однако не может ли так случиться, что и Смерть – лишь часть некоего плана? Что Смерть – лишь один из исполнителей, в должности, ну скажем… привратника или таможенника… с которым можно договориться?

– И как вы себе это представляете? – хмыкнул Форман.

– Ну да, действительно…

Рэй задумался на секунду, затем вздохнул:

– Вновь обрести утраченное чувство любви – но лишь непосредственно перед тем, как произойдёт неизбежное… Хорошая ли это судьба?

– Достойная. Если цель достигнута и главное обретено.

– Хм-м… Так как же вы всё-таки считаете, Форман, есть у человека реальная возможность, оказавшись в крайне экстремальных условиях, за счёт каких-то внутренних ресурсов… ну, не знаю… энергии эмоций, силы намерения, к примеру, – всё-таки заставить отступить смерть, вынудить её отложить осуществление своих планов? Ведь Всаднику удалось…

– Послушайте, Рэй, вместо того, чтобы сосредоточиться на действительно важном, вы пытаетесь найти сомнительную лазейку, затрачивая силы и время на ни к чему не ведущие извороты ума! Ну почему вы решили, что это была отсрочка? Вы считаете, что Всадник, или любой другой человек на его месте, смог бы, вырвавшись из Урагана прекращения бытия и предпринимая некие действия, продлить своё пребывание среди живых до бесконечности? Нет, Вихри развоплощения не отпустят попавшего к ним! Всего лишь миг понимания, всплеск энергии, освободившейся при распускании нитей, который позволил Всаднику прийти в сознание, – вот что с ним произошло! Но – задержаться долее этого мига? Нет, Смерть не обмануть никакими ухищрениями! Всё живое умирает рано или поздно. Смерть всегда берёт своё. Единственное, что может человек, понимая неотвратимость приближающегося конца: поступить правильно. Есть важные для человека вещи. Значительнее всего остального. Он может пожертвовать всем ради них. В моей истории Всадник сделал выбор и направил все свои силы на то, чтобы хоть на краткий миг вернуться к тому, что для него было действительно важным. Вот так. Хотя сделай он правильный выбор раньше, его истинная цель могла быть достигнута не столь драматичным способом.

Рэй наморщил лоб, потёр виски, затем встрепенулся и помотал головой.

– О чём мы вообще говорим, Форман? Всерьёз рассуждаем о выдуманной вами истории? Призрачный рыцарь как персонификация смерти! Это же явное заимствование! Человеческая культура полна таких аллегорий! Сияющая птица, Вихри развоплощения… Все подобные образы в основе своей имеют эмоциональный отклик на страх смерти, на переживание осознания конечности существования! А вот что соответствует объективной реальности: несмотря на обилие мировоззренческих систем, дающих описание мира за границей жизни, и несмотря на всё новые и новые попытки науки заглянуть туда, за грань, никто так и не узнал достоверно, что происходит с сознанием (с душой, если хотите), когда живая материя превращается в неживую!

– Ситуация такова, что ценности современного человека связаны с жизнью. Человек сознаёт, однако всеми силами избегает мысли, что он не бессмертен и у его существования имеется граница, порог, за который он рано или поздно переступит. Но кто всерьёз готовится к этому финальному шагу? Кто всерьёз строит планы на то, что будет после смерти? Вот почему, невзирая на все свои невероятные успехи, наука так и не смогла проникнуть за грань. Плод неуёмного любопытства и такого же неуёмного страха перед внешним миром, она направлена на исследование исключительно материального проявления реальности, повернувшись спиной к иному её аспекту. Веками утоляя любопытство и заглушая страх иллюзией всемогущества (а тем самым ещё более поощряя любопытство), породив технологии, облегчившие тотальную экспансию рода людского, наука превратилась в наркотик, от которого уже не отказаться, а главной её целью стало достижение абсолютного комфорта бессмертного тела. И вот, все ресурсы цивилизации брошены на то, чтобы, продлив срок существования плоти, отползти ещё хоть на дюйм от разгадки, от проникновения в единственную действительно важную тайну. А вы говорите – «попытки»… Так что не следует ссылаться и тем более уповать на науку: переступить порог, сохранив идеалы и духовные ценности на той стороне, – это личная задача самого человека, и никто не решит эту задачу за него!

– Порог… М-м-да, что есть, то есть, с фактом не поспоришь… И вы, Форман, конечно, правы в том, что даже постоянно имея перед глазами всем нам знакомую и отнюдь не иллюзорную границу, мы вдруг обнаруживаем себя на ней абсолютно неготовыми и беспомощными.

– Таким же беспомощным однажды окажется и весь человеческий род – в свой момент истины, на своём смертельном пороге. И как не увиливай, но когда-то придётся ступить на него.

– Надеюсь, у нас всё-таки есть ещё время. Ну а как вы думаете, Форман, что нам делать, когда последний «дюйм» человечества будет исчерпан и «отползать» станет уже некуда? В чём спасение? Есть ли у вас чувство, что увидим-таки высшее существо – Создателя, который наставит нас?

– Что я думаю? Хм-м… Помните, мы говорили о том, что произойдёт с наукой, когда (и если) появится доказательство существования Бога? Так вот, мягко говоря, маловероятно,